77

очередном заседании. «Я не буду: там будет один чело­

век, с которым я не могу встречаться». Всякий другой

на месте Блока сослался бы на занятость или другую

причину, но Блок, как я убедился позже не раз, или

молчал, или говорил правду, даже в мелочах. Уже из

посмертных публикаций — и, главным образом, из воспо­

минаний Андрея Белого — я узнал, кто был тот человек,

с которым Блок не мог встречаться 4. Условились, что

перед заседанием я зайду к Блоку и возьму от него за­

писку на имя кого-нибудь из членов совета. Затем Блок

сказал: «Мне писала В<ера> В<асильевна> по другому

делу. Вы знаете об этом деле?» Я знал об этом деле.

В. В., моя сестра, писала об одном человеке, вернувшем­

ся из ссылки, очень нуждавшемся и желавшем литера­

турного заработка. Блок ответил на письмо, помнится,

очень скоро. Он писал, что заработок в журналах неиз­

вестному человеку найти почти невозможно. «Вы, веро­

ятно, знаете, как теперь везде «свои». Но если можно

помочь ему так, чтобы он не чувствовал себя никому

обязанным, я прошу принять и мою долю — 10 рублей».

Эти фразы я запомнил; самое письмо не сохранилось.

Я ответил, что речь шла, насколько я понимаю, именно

о заработке, а не о денежной помощи. Блок спросил, не­

сколько задумчиво: «Он — самолюбивый?»

Выступлений Блока в «поэтической академии» на

моей памяти было немного. На одном из заседаний чита­

лись стихи не бывшего на заседании А. Скалдина. Читал

их Блок. Пренебрежительно-иронически отозвался о сти­

хах Кузмин; упорно защищал их Вяч. Иванов; когда же

обратились к Блоку с просьбой высказаться, он с обыч­

ным лаконизмом ответил: «Мне не н р а в и т с я » , — и отка­

зался что-нибудь прибавить в объяснение своей оценки.

В другой раз одно свое стихотворение прочитал я. Про­

читал, конечно, то, которое казалось мне лучшим, и не­

сколько трепетно ждал, скажет ли Блок «мне нравится»

или «мне не нравится». Но Блок сказал только: «Это

стихотворение, по-видимому, из тех, которые могут быть

поняты не отдельно, а в связи с целым циклом стихов».

И, помолчав, прибавил: «Или даже в связи с целым

мировоззрением». По поводу выражения «Где ж твой

меч?» кто-то заметил, что образ меча здесь вносит неуме­

стный аллегоризм. Блок сказал: «Да, надо было сказать

просто: где ж твоя воля?» Я понял, конечно, что

речь шла не о буквальной замене.

78

В конце зимы 1910 года я однажды встретился

с Блоком у С. М. Городецкого. Незадолго, до этого в од­

ном семействе был домашний маскарад, на котором пред­

ставлен был «Балаганчик» 5. Постановка была задумана

без сцены, среди публики, собрание мистиков происходи­

ло в углу у камина, а наверху камина сидел Пьеро; за­

тем актеры выходили на середину комнаты, окруженные

кольцом зрителей. Я рассказал Блоку об этом вечере,

сказал, что пригласить его мы не решились, хотя и очень

хотели. Блок был очень заинтересован и расспрашивал

об исполнителях. Я сказал, что среди нас, дилетантов,

выделился один. Я имел в виду исполнителя роли Пьеро

В. С. Чернявского. Я сказал Блоку, что В. С. Чернявско­

го он, может быть, знает как автора одной из статей

в недавно вышедшем сборнике памяти Коммиссаржев­

ской — «Алконост». Блок ответил, что в «Алконосте» ему

запомнились две статьи: «одна с воспоминаниями, дру­

гая с обобщениями». Статья с «обобщениями» и была

статьей Чернявского. Я спросил Блока, не думает ли он

написать о Коммиссаржевской чего-нибудь большего,

чем его краткие отклики на ее смерть 6. Блок сказал на

это: «Да, именно теперь я мог бы написать».

По настоянию С. М. Городецкого я прочел одно из

последних своих стихотворений. На этот раз Блок сказал-

таки «не нравится». «Те, что печатались в журнале, нра­

вились, а это не нравится». В прочитанных стихах меж­

ду прочим было выражение «озера бытия». «Как же

быть с озерами бытия? — спросил Б л о к . — И какая же