ных собеседованиях.

Произошло это вскоре, осенью того же года 13.

Как-то, подойдя на прерывистый телефонный звонок,

я услышал знакомый глухой голос Блока:

— Приходите, у меня есть к вам дело.

Блоки жили на Пряжке, на углу улицы Декабристов,

почти у самих «морских ворот Невы» 14, недалеко от

меня, и я в тот же вечер отправился к ним.

Дорога на Пряжку шла по набережной, и я, идя, лю­

бовался чудесным великолепием закатного неба, окра­

шенного кроваво-красным цветом вечерней зари. Мысль

о встрече с Блоком волновала меня, и я недоумевал, что

заставило его так неожиданно вспомнить обо мне.

158

Квартира Блоков помещалась в четвертом этаже боль­

шого серого дома. Ал. Ал., видимо, ждал меня и сам от­

крыл дверь. Курчавые волосы его заметно поредели, а

лицо слегка похудело, но в общем он посвежел, загорел

и окреп. Одет Блок был в коричневый френч с узкими

погонами и высокие сапоги. В военной форме, которая

значительно молодила его, я видел Блока впервые, и он,

очевидно заметив мое удивление, смущенно сказал:

— Вот, видите, и я, наконец, оказался годным, хотя

и к нестроевой службе... Государство крепко сжало меня

своими щупальцами, значит, я ему нужен. Был под Пин­

ском, но теперь, кажется, снова засяду в Петербурге.

Кабинет Блока, куда он провел меня, представлял со­

бой светлую и просторную комнату, поражавшую своей

праздничной чистотой. В нем все было прибрано, акку­

ратно расставлено по местам и лежало, не нарушая за­

веденного порядка.

Возле окна стоял большой письменный стол, а напро­

тив него, в глубине к о м н а т ы , — высокие книжные шкафы

красного дерева.

Кожаный диван и несколько кресел, простой, но удоб­

ной формы, дополняли собой в общем неприхотливую,

скромную обстановку.

На светлых стенах висело несколько оригиналов и хо­

роших копий с любимых Блоком вещей, в том числе ак­

варель Рейтерна «Жуковский на берегу Женевского озе­

ра», рисунок Н. Рериха к «Итальянским стихам», «Сало­

мея» Квентин Массиса и «Мадонна» Джиамбатисто Саль-

ви (Сассофератто), чем-то напоминавшая Любовь Дми­

триевну 15.

На смену багряному костру северного вечера спусти­

лись сиреневые сумерки, окутав все мягкими трепетными

тенями. Сквозь стекла бледных окон, выходивших на

Пряжку, виднелись

Ледяная рябь канала.

Аптека. Улица. Фонарь...

Ал. Ал. был во всем доме один, отчего пустынность

просторных, еле освещенных комнат приобретала еще бо­

лее нежилой и малоуютный вид.

Когда мы сели, Блок за стол, а я — напротив него,

Ал. Ал. сразу же заговорил о деле:

— Я просил вас зайти ко мне, так как больше меся­

ца занят литературным редактированием стенографиче-

159

ских отчетов Чрезвычайной комиссии 16. Работа эта

слишком велика по объему, и мне трудно с ней справить­

ся одному. Я уже пригласил Любовь Яковлевну Гуревич

и очень рассчитываю на вашу помощь. Мысль о пригла­

шении вас мне пришла давно, и я рад, что ее поддержа­

ли Давид Давидович (Гримм) и Любовь Дмитриевна.

Правда, работа носит временный характер, но ее преиму­

щество состоит в том, что вам придется иметь дело толь­

ко со мной.

Говоря это, Ал. Ал. подробно ознакомил меня с от­

редактированными стенограммами и предложил взять

что-либо «на пробу». Затем, продолжая начатый разговор,

он обстоятельно изложил свои взгляды на дело. Как по­

лагал Блок, основная задача предпринятой им работы

состояла в широком литературном освещении истори­

ческих фактов, приведших к гибели трехсотлетнего ре­

жима.

— Подобное историческое п о л о т н о , — говорил о б ­

основанное на материале тщательного допроса самих цар­

ских приспешников, смогло бы сыграть значительную

роль в будущем. Во всяком случае, лично я столкнулся

с таким ужасающим бесправием и такой омерзительной

гнусностью, о которых трудно подумать.