гимназию, хотя это стоило бы гораздо дешевле. Гимназии не пользовались в то

время хорошею репутациею, и в них существовало обычное и заурядное, за

всякую малейшую провинность наказание телесное. Вследствие чего и были

предпочтены частные пансионы. Наконец подготовление братьев было окончено, и они поступили в пансион Леонтия Ивановича Чермака {13} с начала учебного

курса, в 1834 году.

Поступление старших братьев и сестер в пансионы и распоряжения насчет

моего обучения и приготовления.

Наши литературные вечера с родителями. Литературные наклонности

старших братьев

53

В это же время и сестра Варенька была отдана родителями в пансион, или

школу, при лютеранской церкви Петра и Павла. Школа эта, с давних времен

существовавшая, пользовалась в Москве заслуженною славою. Она находилась

возле самого дома дяди Александра Алексеевича Куманина, в

Козьмодемьяновском переулке, - это было причиною тому, что часто сестра не

приезжала по субботам в родительский дом, в особенности в зимние трескучие

морозы, а была брана тетушкою Александрою Федоровною к себе на дом. Братья

тоже были отданы к Чермаку на полный пансион и приезжали домой только по

субботам к обеду, а в понедельник утром уезжали опять на целую неделю.

Следовательно, дома из старших подростков оставался только я.

Относительно меня папенька сделал следующие распоряжения. Он

поручил старшим братьям и сестре заведовать моим обучением и задавать на

целую неделю Уроки, которые я и должен был сдавать в субботу. А в воскресенье

обязан был снова выслушивать объяснения братьев и сестры насчет заданий на

следующую неделю. Предметы были распределены следующим образом: брат

Миша взял на себя арифметику и географию; брат Федя - историю и русскую

грамматику, а сестра Варя - закон божий и языки французский и немецкий. С этих

пор моя жизнь в родительском доме пошла гораздо скучнее. В доме сделалось

гораздо тише, и я, понукаемый родителями, должен был по целым дням сидеть в

зале за книгою, хотя мысли иногда порхали далеко от книги! Мне был уже

десятый год, а сестре Верочке едва-едва шесть; следовательно, она не могла

сделаться моею товаркою, тем более что я привык иметь товарищами старших

себя. Зато весело было дожидаться субботы, и хотя день этот и был для меня днем

расплаты, днем экзаменов, но я мало страшился их, а помышлял только о том, что

целых полтора дня пробуду с братьями и сестрою. Учительские отношения ко мне

братьев и сестры нисколько не изменили наших братских, доселе

существовавших, отношений. В субботу с утра чувствовалось уже прибытие всей

семьи в родной кров. И родители делались несколько веселее, и к столу

прибавлялось кое-что лишнее, - одним словом, пахло чем-то праздничным. В этот

день и неизменяемый час обеда (то есть двенадцать часов) поневоле изменялся.

Покуда лошади поедут с Божедомки в Новую Басманную, покуда соберутся

братья, покуда приедут, проходило добрых полтора - два часа, так что обед

подавался в этот день к двум часам. За сестрой ездили большею частию по

вечерам, уже в сумерки. Но вот приехали братья, не успели поздороваться, как и

горячее уже на столе. Садимся обедать, и тут же, не удовлетворивши первому

аппетиту, братья начинают рассказывать овеем случившемся в продолжение

недели. Во-первых, отрапортуют правдиво о всех полученных в продолжение

недели по различным предметам баллах, а потом и начнутся рассказы про

учителей, про различные детские, а иногда и не совсем приличные шалости

товарищей. За рассказами и разговорами и обед в этот день продолжается гораздо

долее. Родители самодовольно слушали и молчали, давая высказаться приезжим.

Можно сказать, что откровенность в рассказах была полная! Вспоминаю, что отец

ни разу не давал наставлений сыновьям; при повествованиях о различных

шалостях, случавшихся в классе, отец только приговаривал: "Ишь ты шалун, ишь

разбойник, ишь негодяй", и т. п., смотря по степени шалости, но ни разу не

54

говорил: "Смотрите, не поступайте-де и вы так!" Этим давалось, кажется, знать, что отец и ожидать не может от них подобных шалостей.