ноябре того же года, за отличие в сражениях, награжден был чином штабс-

капитана и орденом св. Анны 2-й степени. Он сопровождал главную квартиру до

Вильно, где занемог опасною горячкою и в состоянии беспамятства был там

оставлен с другими больными. В декабре 1812 года ополчение было распущено, и

он получил увольнение от московской военной силы. Изнуренный усталостью и

еще не выздоровевший, он возвратился к своим в Муратове. Но этот короткий

период его жизни внес в историю такое бессмертное дело, о котором никогда не

забудет Россия. После отдачи Москвы неприятелю, перед сражением при

Тарутине, Жуковский написал стихотворение "Певец в стане русских воинов".

Впечатление, произведенное им не только на войско, но и на всю Россию,

неизобразимо. Это был воинственный восторг, обнявший сердца всех. Каждый

стих повторяем был как заветное слово. Подвиги, изображенные в стихотворении,

имена, внесенные в эту летопись бессмертных, сияли чудным светом. Поэт умел

избрать лучший момент из славных дел всякого героя и выразил его лучшим

словом: нельзя забыть ни того, ни другого. Эпоха была беспримерная -- и певец

явился достойным ее. Вот что после сказал он сам о ней:

На лиру с гордостью подъемлет взор певец...

О дивный век, когда певец царя -- не льстец,

Когда хвала -- восторг, глас лиры -- глас народа,

Когда все сладкое для сердца: честь, свобода,

Великость, слава, мир, отечество, алтарь,

Все, все слилось в одно святое слово: Царь!19

Может быть, патриотический энтузиазм никогда и нигде не доходил до

такой силы и всеобщности, как у нас в Отечественную войну. В один год "Певца"

вышло два издания. Итак, не удивительно, что сочувствие к энтузиазму поэта

повсеместно выразилось в высшей степени. Императрица Мария Феодоровна,

прочитав это стихотворение Жуковского, поднесенное государыне И. И.

Дмитриевым, приказала просить автора, чтобы он доставил ее величеству

экземпляр стихов, собственною рукою его переписанный, и приглашала его в

Петербург. Не чувствуя себя еще в силах на поездку, он отправил требуемый

экземпляр, прибавивши новое стихотворение, начинающееся словами:

Мой слабый дар царица ободряет...20

Только в 1815 году Жуковский наконец прибыл сюда. Немедленно

удостоенный самого милостивого приема у государыни, он тут же получил

назначение быть у нее чтецом. Павловск тогда сделался средоточием лучших

писателей наших: Карамзин, Крылов, Дмитриев, Нелединский, Гнедич и

Жуковский являлись на вечерних беседах августейшей покровительницы

отечественных талантов.

IX

С этой поры все, окружавшее поэта, было для него ново: неизменными

остались его вдохновение, любовь к поэзии и чистое, природою для простоты

взлелеянное сердце. Друзья сладостной сельской жизни его также покинули

Муратово. К. А. Протасова переехала в Дерпт, куда А. Ф. Воейков назначен был

профессором русской словесности в университете. Старшая дочь ее, Марья

Андреевна, вышла замуж за профессора Мойера. Там она и скончалась в 1823

году. Это было существо неземное. Воспоминание о ней всю жизнь наполняло

душу поэта чем-то небесным. Жуковский в Петербурге сперва жил у Д. Н. (графа)

Блудова, которого дружба с детских лет не покидала его до кончины. А. А.

Плещеев, овдовев, переехал с детьми сюда же. С ним и поэт устроил общую себе

квартиру, возложив на него холостое хозяйство свое и потому в шутку называя

его своею женою. Они поселились у Кашина моста21 за каналом в угловом доме.

Сюда по субботам собирался на вечер к Жуковскому избранный кружок

тогдашних писателей и любителей просвещения. Было что-то редкое в этом

братстве и общении лучших талантов и лучших умов столицы. Разговор,

естественно, склонялся на то, чем преимущественно занимались гости.

Совершенствование произведений ума и вкуса столько же у всех было на сердце,

как слава и благосостояние отечества. Писатели, уже пользовавшиеся общим

уважением, и молодые люди, едва выступившие на свое поприще, но увенчанные

надеждою, все с одинаковою откровенностью высказывали мысли свои, потому