Старик помог, но он свидетель.

Могильщица тяжело вздохнула и удивительно равнодушно задала вопрос:

– Как докажешь, что это пастила?

Колдун закивал лохматой головой.

– А я тебе крошечку отломлю. Положи под язычок. Да что там, сама кусай. Только капельку. Ты, моя королева, еще не расплатилась… Нет, погоди, все ж таки я тебе сам отломлю, - Аркаша ловко отщипнул мизерный кусочек.

– Не побрезгую, прими с моих рук.

Глаза могильщицы плотоядно блеснули, тонкие пальцы подхватили кусочек пастилы и отправили его в рот. Под язык, как и порекомендовал этот болтливый колдун, за чью жизнь она сейчас не даст и трех копеек. Она уже все решила.

Пряный аромат гелайского ферронита – редкого минерала с Блуждающих территорий, ударил в нос специфическим привкусом, не похожим ни на что другое, сколько бы прикладные маги не подбирали ингредиенты, а химики не синтезировали и не меняли структуру. Никакая магия этого мира и никакая фармацевтическая корпорация не способна создать ферронитовый субстрат Силы, эликсир, равный богам.

Могильщица шумно вздохнула и блаженно встряхнула головой. Покосилась на колдуна. Тот сидел настороженно. Боялся. Глядел исподлобья и не отрывал глаз. Правильно, ему есть чего бояться. Взять бы сейчас, да и открутить ему голову, без всяких фантазий, чтоб не мучился. Только нельзя.

Колдун был буквально напичкан такими «сюрпризами», что впору ей самой держать ухо востро. Аркаша принадлежал к закрытой секте обрядовых кудесников. Сочинял обрядовые песни, многие из которых были не только во здравие. А его колдовские фигурки из соломы и дерева – куклы-обряжки – плясали живее своих «прототипов» - людей, по чьим образцам они были созданы. А потом эти обряжки кидались в костер или прыгали с обрывов… Прототип, как правило, умирал в течение суток – после Аркашиных опытов долго не живут.

– Порядок, колдун.

– Аркаш… - поперхнулся словом колдун, почувствовав могильный холод на своей щеке. Лицензированная собирательница ненужных жизней придвинула лицо и провела пальцем по его шее.

– Обмен, и без сюрпризов.

Колдун отвел руку с зажатой в кулаке пастилой за спину, а другую, в которой он держал фляжку, протянул могильщице.

– Пожалуйте с… - попытался пошутить он, но дрогнувший голос трусливо сорвался. Взгляд Аркаши застыл на тонких пальцах собеседницы. Руки могильщиц – орудие смерти, все остальное – бутафория.

– Не бойся, у нас ведь уговор. Давай свой сосуд, - Нора-Иза взяла посудинку колдуна, похожую на фляжку, только без привычного горлышка с крышкой. Глиняная емкость оказалась закупоренным сосудом – собирателем тонких энергий. Контрафактная вещица.

Могильщица натужно потянула носом воздух и хрипло выдохнула, зажав фляжку в своих ладонях. Запечатанная в них энергия жизни министерского чиновника плавно перетекла в емкость. Хорошее будет колдовство, особенно, если оно замешано на энергии удачливого человека, каким и был несчастный покойный. Могильщица криво ухмыльнулась. Воистину, причудливы твои узоры, жизнь. Вот такой фортель с каламбуром.

– Держи, - спокойно сказала она старику, протянула емкость и, кажется, впервые за весь вечер улыбнулась. Колдун крепко схватился за фляжку, но могильщица продолжала ее держать.

– Возьми, - ответил Аркаша и сунул в ее другую ладонь бумажный комочек с пастилой, и только тогда получил свой «бартер».

Поднявшись со скамьи, колдун заискивающе поджал плечики и попятился назад.

– Ты так сильно торопишься? Уже уходишь?

Ее легкая усмешка не вязалась с холодом в мертвых глазах. Аркаша не сомневался, что тварь что-то задумала, и это «что-то» сейчас произойдет. Колдун внутренне собрался, изобразив на лице подобие улыбки. До упреждающего удара осталось совсем чуть-чуть. Старик притворно охнул и скороговоркой затараторил:

– А как же не торопиться, когда время торопит. Летит времечко, голубушка моя, летит, торопит меня. Мал-мала осталось времечка. Мал-мала, да и того меньше… А у тебя у голубушки крылышки хрупкие, ой, хрупкие, да ломкие, а суставчики крошатся, как у старого пня гнилая кора, а вода в колодце пенится и кружится, кружится…

Могильщица дернулась. Запоздало вскочила, вскидывая руки, рыкнула и рванула вперед. Но ее резко развернуло, какая-то сила закрутила колесом и словно от пинка бросила оземь. Руку с зажатой в кулаке пастилой Осириса окатило жаром, вспыхнувший огонь рванул вверх, и перекинулся на тело.

– Аззара-а-а-а, - в злобе, с горящим лицом взревела она и выкинула в сторону колдуна другую руку. Тугой комок острых бритв прорезал воздух смертельными искрами. Но в холостую. Сухонькая фигурка колдуна уже успела юркнуть под скамью.