При этих словах союзники загудели, а Николай II опустил голову на руку, да так и застыл.

Штабные чины, в особенности Алексеев, начальник штаба Ставки, побагровел и уже неотрывно смотрел на дерзкого командующего.

Но Каледин, не дрогнув, продолжил:

– Я считаю, Государь, возлагать выполнение задачи весенней кампании только на Северный и Западные фронты – ошибочно.

– Да, Ваше Высокопревосходительство, – Каледин повернулся к Алексееву, – ошибочно.

И будет иметь самые роковые последствия, так как противник, обладая прекрасными коммуникациями, легко сможет перебрасывать резервы на угрожаемые направления.

Действия же нашего фронта не только окажут существенную помощь Западному фронту, отвлекая на себя значительную часть сил противника, но и облегчат участь итальянцев, которые исходят кровью от дружного натиска австро-венгров.

И ещё, Ваше Величество, я твёрдо убеждён, что противник не даст нам такого длительного времени на подготовку войск к наступлению.

Поэтому мы должны быть готовы к действиям незамедлительно.

Алексей Алексеевич Брусилов поддержал своего подчинённого.

В его выступлении на Военном Совете прозвучали аргументированные доказательства истинности суждений командующего 8-й армии.

Николай II, скрепя сердце, всё же прислушался к доводам Брусилова и Каледина, а не Алексеева.

Началась подготовка к наступлению.

Каледин, целыми сутками находился в подчинённых войсках.

Терпеливо и вдумчиво, вместе с начальниками дивизий и командирами полков, шаг за шагом, разрабатывал план наступления.

Как всегда сказался огромный опыт военачальника, его находчивость и инициатива.

Алексей Максимович убедил Брусилова – не только в полосе наступления его армии, но и всех армий фронта, определить одиннадцать участков прорыва и добиться значительного превосходства над противником в пехоте, кавалерии и артиллерии.

И такое превосходство было достигнуто: армия Каледина на всех участках прорыва превосходила противника в живой силе в два–два с половиной раза, а по артиллерии – почти в два раза.

4 июня настал звёздный час генерала Каледина. Его армия, а это более ста двадцати тысяч человек, внезапно обрушила на противника шквал артиллерийского огня. Его сила была такой, что средь бела дня не стало видно солнца.

И снова полководческая мысль Каледина принесла ошеломляющий результат – впервые, в ходе этой войны, пехота, под прикрытием огня артиллерии, шла, так называемыми, волнами.

В каждой волне шли три–четыре пехотные цепи, так же – в следующей и замыкающей.

Каждая волна двигалась друг за другом на расстоянии до двухсот шагов.

Первая волна, овладев первой линией обороны противника, не задерживаясь на ней, устремлялась ко второй, а третью линию – атаковали третья и четвёртая волны, перекатываясь через первые две.

Всё это было достигнуто в результате упорных и многодневных тренировок, поэтому стороннему наблюдателю казалось, что это не сражение, а какая-то игра – столь чётко и целеустремлённо действовали войска.

Лёгкая артиллерия не давала противнику поднять голову, а тяжёлая – просто разметала его батареи на участках прорыва.

Командующий постоянно следил за развитием операции, активно маневрировал живой силой и огнём артиллерии.

И когда противник, в панике, стал отступать – Каледин бросил, в прорыв, кавалерийский корпус.

Успех был полный.

Уже к середине июня, за неделю непрерывного наступления, 8-я армия заняла Луцк, полностью разгромив 4-ю австро-венгерскую армию, и продвинулась вглубь обороны противника почти на семьдесят километров.

Это был грандиозный успех.

Войска, вдохновляемые командующим, который вёл их к победе, имели высокий наступательный порыв.

Но, к несчастью, вечно существующие законы российской действительности, сработали и здесь.

Исчерпав все резервы, растратив накопленный запас боеприпасов, и, особенно, артиллерийских снарядов, войска Каледина остановились.

Командующий требовал от фронта помощи и подкреплений, снарядов.

Но Брусилов был бессилен что-либо сделать.

Он такие же вопросы ставил перед Ставкой, просил Алексеева убедить Государя, чтобы тот отдал приказы о начале наступления соседних фронтов, активизации боевых действий союзников.

Но ничего этого не произошло.

Западный фронт генерала Эверта увяз в приграничных боях и не смог продвинуться вглубь территории противника ни на шаг.

Недвижимо стоял и Северный фронт.