Шрифт:
— Нет места и зёрнышку проса упасть, а вы разговор начинаете...
Вой, крики внезапно заглушили все базарные шумы. Расшвыривая торгашей и покупателей, разорвав толпу на две половины, через площадь, кишащую людьми всех племён и наречий, двигался верхом отряд ликующих басмачей. Каждый нукер вел за собой привязанного за шею к хвосту лошади и грубо спеленутого арканом дехканина. Избитые, израненные пленники бежали, спотыкаясь, подхлестываемые ехавшими сзади. На вьючных лошадях везли большие полосатые мешки, запятнанные кровью.
Связанных дехкан заставили встать перед появившимся откуда-то курбаши Батыром Болушем на колени. Нукеры брали мешки за нижние углы и вытряхивали из них отрубленные головы, точно тыквы. Головы — бородатые, безбородые, седые, черные — покатились по плотно утрамбованной земле, оставляя следы сукровицы. Один из юзбашей встал рядом с Батыром Болушем и, громко считая, отпихивал их от себя небрежно ногой.
— А мы вот сюда! — сказал Чандра Босс окаменевшему от ужаса Алаярбеку Даниарбеку. И он схватил его крепко за руку.
Алаярбек Даниарбек не успел оглянуться, как оказался в крошечной тёмной лавчонке, в которой пахло сыростью и чем-то кислым.
— Намазать бы вам губы сиропом, — сказал Алаярбек Даниарбек, — но зачем вы меня сюда затащили?
— Разговор короткий, — сказал Чандра Босс и, снова изучив взглядом лицо Алаярбека Даниарбека, быстро заключил: — Хорошо, что я вас нашел в этой сутолоке и суматохе! Предлагаю двенадцать ручных пулемётов Льюиса, новых, с пломбами, хорошо смазанных, в фабричной упаковке... по сходной цене...
Широко открыв рот от изумления, Алаярбек Даниарбек уставился на Чандра Босса. Так! Чутье не изменило ему: это никакой не степняк, не локаец, не пастух, но так неожиданно...
Трусливая дрожь пронизала все тело Алаярбека Даниарбека. Первым побуждением его было вскочить и броситься в толпу базара, чтобы она мгновенно поглотила его. Исчезнуть, сбежать! Но он тут же сообразил, что бояться-то нечего, что человек, сидящий перед ним, совсем не так уж опасен, раз он предлагает купить товар. Но... какой товар? Пулемёты!
Всё во рту у него пересохло, и язык едва ворочался, когда Алаярбек Даниарбек произносил слова, которыми хотел оттянуть время, чтобы успеть хоть немного сообразить, как вести себя дальше.
— В каждом углу дома хороша середина, а в каждом деле — сердцевина, — пробормотал он.
— Я имею товар, господин Даниар, очень необходимый вам в ваших предприятиях, — сказал почтительно, но твердо Чандра Босс, картинно сплюнув слюну, зелёную от жевательного табака. Я знаю, что вашему войску нужны пулемёты. Я предлагаю, вы покупаете.
— Кто вы такой? — спросил Алаярбек Даниарбек и подумал: «Он — это он, а я — теперь не знаю, кто я: мирный человек или людоед Даниар. На меня уже пальцами показывают».
— Зачем вам знать... но если так угодно, — сказал Чандра Босс, — я Сулейман, агент фирмы «герр Мюллер и К 0»... Адрес нашей конторы — город Дюшамбе... закупаем кишки... вывозим в Германию...
— Прекрасно, — Алаярбек Даниарбек совсем оправился, — кишки не стреляют... ха-ха-ха, — и так как собеседник даже не улыбнулся, он продолжал: — И что же скажет господин верховный командующий, узнав, что агент, скупающий кишки, торгует, так сказать... этими... как вы изволили назвать... ну теми самыми...
У Алаярбека Даниарбека не поворачивался язык произнести слово «пулемёт», а тем временем мозг его сверлила мысль; «А я ведь тебя знаю очень хорошо знаю, но откуда?»
— На Востоке хорошо говорят: слишком осторожный купец не увидит ни пользы ни убытка. Не хотите покупать — дело ваше. Что же касается господина Энвера, какое дело ему до нашей беседы. Слова — пар. Дунул — и нет его. Но,— прибавил Чандра Босс с издевкой, — уж поскольку я вложил шею повиновения в ярмо приказания и продел в уши кольцо рабства, позвольте вам сообщить: торговец кишками герр Мюллер — человек деловой... Он знает, что убой скота во время войны больше, чем во время мира, а кишки до конца войны сгниют и потому он кладет двадцать два процента с выручки в кошелек зятя халифа...
— На грубое слово не сердись, на ласковое не поддавайся... Я и говорю, что скажет зять холифа, когда он узнает, что господин... э... э... Сулейман, как вы изволите именовать себя, продает английские пулемёты кое-кому, а не передаёт ему...
— Смотрите, почтеннейший, вы ходите по нашим улицам, ездите по нашим дорогам. Берегитесь, как бы дувалы не разбили вам вашу мудрую голову...
— Был один Сулейман,— он тоже грозил мне, — задумчиво проговорил Алаярбек Даниарбек, — а ему отрезали голову. Прозывали его Баранья Нога, а вы не кабанья ли нога будете?!