Загудел системный блок, сердито пыхнул поцарапанный монитор. Яр улыбнулся. С рабочего стола на него смотрел Матвей. Невысокий щуплый мальчишка лет десяти зыркал на фотографирующего из-под длинной чёлки. Сзади залитый солнцем школьный двор. Действительно как две капли воды похожи, даже одежда такая же… В груди неприятно заныло. Яр помнил и эти брюки – мама купила их ему на день рождения и в них же спустя полмесяца он пошёл на первый звонок – и кремовую рубашку, подаренную на тот же день рождения дядей Серёжей. И даже сбитый локоть помнил – с велика полетел. А поднапрягшись, вспомнил и саму фотографию – пылилась в одном из семейных альбомов. Маленький Яр её с одного угла однажды надорвал. В отсканированном рисунке тоже был надорванный край.

Он сам не понял, как обшарил все подпапки и включил браузер. Почта высветилась автоматически – Матвей не был параноиком, чтобы каждый раз из неё выходить. Одно непрочитанное – от Берстенева Владимира, отца. Его Яр щёлкнул автоматически, мельком глянул на номер телефона, присланный в письме. Куда больше въелись отправители других писем. Один отправитель…. Одна. Последнее письмо отправлено за неделю до аварии. Мама написала, что Яр извечный задохлик и опять заболел. Вредничает, как маленький, и отказывается есть. Наверно, придётся задабривать гренками и любимым шоколадом, чтоб совсем не отощал. К письму была прикреплена фотография с телефона – сонный больной Яр, завёрнутый в одеяло, как гусеница. Мрачно кривится и отворачивается, успев цапнуть с тарелки гренку.

А он ещё думал, зачем она к нему прицепилась с фотографией…

Щёлкнул предыдущее. И ещё одно. Мама писала про него. Иногда прикрепляла фотографии, либо отсканированные старые, либо фотографировала вот такого недовольного… или он даже не замечал, что его фотографируют. Это напоминало личный дневник с небольшими заметками, выложенный в сети. Наверняка Матвей тоже что-то писал, но отправленные были удалены подчистую.

Наверно, в тот момент Яр чувствовал себя преданным… и почему-то немного счастливым.

Но у Матвея он так и не спросил про переписку – тот просто не пришёл домой. На его телефон ответила раздражённая Тамара – сначала рявкнула, кой леший по ночам не спит, потом сообразила, что это Яр, и почти смутилась.

– Матвей взросленький мальчик, может ночку и не переночевать дома,- рыкнула она.- Не всегда же тебя предупреждать.

У Яра засосало под ложечкой.

– Он с вами, да?- тихо спросил он.

– С чего ты взял?- даже удивились на другом конце провода.

– У вас его телефон.

Тамара тихонько ругнулась.

– Слушай, если я скажу, что между нами ничего нет и это вообще не то, что ты думаешь, ты же поверишь, да?- непривычные просительные нотки в голосе.

Раньше Яр наверняка бы сказал, что поверит, чтобы не ставить никого в неудобное положение, и просто прослонялся бы до прихода Матвея по квартире. А потом делал вид, что всё хорошо, и голова болит просто так, а не потому, что он бился ею об стены. Но Тамара говорила про Матвея, про его Матвея, про Матвея, который запер его здесь, чтобы никто не увидел и не отобрал. А сам?! Яр смирился с домашним арестом, но почему только он должен быть отрезанным от мира? В конце концов, они были близнецами, значит, и эгоистичное желание присвоить другого себе текло в крови обоих. Матвей хочет, чтобы Яр был рядом? Отлично! Тогда пусть и Матвей тоже будет рядом - курит свои сигареты, ворует рисунки из его альбома (когда убирался, Яр нашёл всё пропавшее у себя добро под диваном брата. Тоже мне, сокровище…) и упорно учит метать нож. Яр далеко не такой белый и пушистый, как все думают – он эгоист и собственник не меньше Матвея.

– Нет.

– Что – нет?

– Не поверю!

– Ну и дурак,- невозмутимо отбрила трубка.- Ладно, жди, сейчас приеду, заберу.

– Куда?..

Вопрос повис в воздухе, из телефона шли короткие гудки.

…Тамара была раздражительна и зла, даже больше обычного. Возможно, виной всему был цветастый синяк под глазом. Она мрачно зыркнула когда-то ярко-голубой радужкой, сейчас окрасившейся в такой же яркий красный из-за лопнувших капилляров.

– Если ты только булькнешь по поводу фингала или даже сделаешь вид, что его заметил…- первым делом предупредила она.- Собрался?

Яр непонимающе осмотрел себя? А что он должен был «собрать»? Одет и хватит.

– Ладно, пойдёт,- поморщилась Тамара, вытаскивая его на лестничную площадку.

– Эй, куда мы? Мне выходить нельзя.

– До сих пор?- Тамара даже глаза удивлённо округлила.- Хм, надо ещё немножко парню мозги вправить…

– Что?

– Просто мысли вслух…

– Тамара…

– Ась?

– Где Матвей?

Женщина скорчила недовольную мину, цапнула Яра за рукав пайты и поволокла вниз по лестнице.

– Где Матвей?- уже в машине повторил вопрос Яр.

– Блин, да хватит мне на нервы действовать!- привычно вспылила Тамара.- Жив твой ненаглядный Матвей! А полежит до утра в больнице и здоров будет…

– Что?!

– Упс… не так хотела сказать, ладно, не пыхти…

Автомобиль резко дёрнулся с места, Тамара достала сигарету, сунула в рот. По салону потянуло знакомым запахом ментола

– На нас в переулке напали,- хмуро разглядывая отражение в зеркале заднего вида, стала рассказывать Тамара.- Мне локтем в глаз засветили – от звёздочек светло, будто днём, стало. А Матвея по руке пырнули, когда он этих придурков раскидывал. Ничего у него там особенного – порез как порез, но я на всякий случай хирурга прижала, чтоб он его по полной залатал. Ну и успокоительным каким накачал, а то этот дурак домой рвался. Он как раз заснул, когда ты позвонил.