– Ой-ой, сыночек, да кто ж тебе это всё рассказал?! Какой ирод нашёлся…

– Не реви, мать. Я сам кумекать умею. Никто мне ничего не рассказывал…

Колян быстро оборвал разговор, оставив мать в полном недоумении, как же раскрылась хранимая ею столько лет тайна?

Не каждый день происходят такие повороты судьбы. Не каждый день оказываешься в положении человека, на которого сваливается большое наследство. Колян, закончив разговор с матерью, внутренне собрался, словно внезапно протрезвел, хотя перед этим два дня не прикасался даже к пиву. Если “Комсомолка” в течение месяца публикует одно и то же объявление, если за ним стоит неслабая адвокатская контора, то наверняка речь идёт не о завещании долгов, а о завещании солидного наследства. И в том, что одним из нескольких наследников, или даже единственным наследником может быть именно он, Колян уже не сомневался. Чтобы в Омской области нашёлся ещё один Каллистрат Епифанович Синельников, в это поверить просто невозможно! А раз так, то нельзя быть лохом. Надо действовать!

Прежде чем набрать номер телефона в Пензе, Колян несколько раз прокашлялся, ещё раз дал сам себе зарок не вплетать “феню” в разговор. Вообще было бы неплохо научиться держаться так же, как это умеет шеф. Вор в законе, а умеет подать себя, как дипломат или адвокат. Или даже, как профессор. “А что, может быть, и моё время пришло? Хватить, пожалуй, шестерить”, – подумалось ему.

– Добрый день! Это “Кофман и партнёры”?

– Здравствуйте, вы не ошиблись.

– Я по поводу ваших объявлений в “Комсомолке”, извините, в “Комсомольской правде”.

– Вы родственник Синельниковых?

– Да, родственник. Сын Каллистрата Епифановича.

– Замечательно. Представьтесь, пожалуйста.

– Ну так я и представляюсь…

– Назовите себя полным именем.

– Николай Каллистратович…

– А фамилия?

– А фамилия Мягков.

– А какое же отношение вы имеете к Каллистрату Епифановичу Синельникову?

– Я его внебрачный сын.

– Вон как… Вы уже семнадцатый внебрачный сын.

– Как так может быть?

– Многим хочется быть записанным в завещание нашего манданта.

Коляна смутило незнакомое слово “мандант”, и его начала разбирать злоба против этой адвокатской крысы, намекающей, что он очередной, семнадцатый по счёту, кто тут собрался арапа заправлять. Усилием воли Колян сдержал себя.

– Но я честно внебрачный сын. Мне и мамаша, в смысле, мама вчера призналась, что моего родного отца именно так и звали: Синельников Каллистрат Епифанович. Она до сих пор в Омской области живёт, и я там родился.

– То есть, вы до вчерашнего дня не знали, кто ваш отец?

– Нет, не знал. Тут такое дело, – заторопился Колян, словно опасаясь не успеть убедить собеседника в своей правоте. – Я заметил ваше объявление где-то месяц назад. Тогда я его даже не прочитал. Только на имя Каллистрат обратил внимание. А позавчера я опять увидел это же объявление и прочитал его. Я вначале ничего такого не подумал, но потом подумал, что мы же из Омской области, и имя такое редкое. Короче, я позвонил мамаше, то есть, маме и прямо спросил, а папаша мой, то есть, папа не Епифановичем ли будет? Ну она сразу и призналась. И фамилию назвала ту же – Синельников. А она, кстати, газеты не читает.

– Так-так. Звучит убедительно. Знаете, что… напишите заявление, что вы являетесь внебрачным сыном Синельникова Каллистрата Епифановича. В нём опишите всё, что вы сейчас рассказали, подпишите его у нотариуса и вышлете к нам. Укажите адрес вашей мамы, мы пошлём к ней местного юриста и запротоколируем её свидетельство. А дальше посмотрим.

– А кто нас разыскивает, в смысле родственников этого Каллистрата?

– Этого я вам сообщить не могу. Если вы в самом деле его родственник, узнаете об этом в своё время.

– Понял, спасибо. До свидания.

– Всего доброго.

“Уфф… “, – выдохнул Колян, закончив разговор. Таким вежливым он был, наверное, первый раз в жизни, и это оказалось непростым делом.

После разговора с адвокатской конторой жизнь Коляна кардинально изменилась. Точнее сказать, жизнь как таковая текла своим чередом, и никаких особых изменений в ней не наблюдалось. Изменился сам Колян. Интуиция нашёптывала ему, что рано или поздно он наследует целое состояние от неведомого пока родственника его непутёвого папаши. Тогда всё станет не так, как сейчас. Не придётся шестерить перед шефом, можно будет купить доходный бизнес и жить себе припеваючи где-нибудь на Канарах. Кое-кто мог бы удивиться, с чего это Колян считает Канары самым-пресамым райским уголком на свете? Что поделать, не был Колян силён в классической географии. И туристические путеводители он не читал, а лишь пролистывал от случая к случаю, коротая время в гостиницах. Но о Канарах частенько бросали понты такие же, как он, братки, вот и считал Колян, что лучшего места на земле и быть не может.

Да, Колян изменился. Он, наверное, впервые задумался о своей жизни и первое же суждение, до которого он самостоятельно додумался, было вполне разумным. Если продолжать так же трясти лохов, то можно снова залететь на нары, и тогда тю-тю Канары. А как же тогда жить? Самому становиться лохом? А что в этом, в конце концов, плохого? Почти весь мир – сплошные лохи. А правильные пацаны почти всегда кончают на нарах. Такой вот неправильный расклад получается, если уж смотреть правде в глаза. Так, может быть, именно такой расклад правильный, а лохи-то на самом деле как раз и есть правильные пацаны? Тут Коляну вспомнился неуловимый лох Дудинский. Да по сравнению с ним, с Коляном, этот лох – самый что ни на есть правильный пацан. Нормальный мужик, короче. Хоть и психанутый. Ну это ещё как посмотреть. Вот захотелось ему в тундру – сказал и сделал. Кайфует, где хочет, и никто ему не указ. Посидит в тундре, а потом и на Канары… Тут Колян вспомнил команду Дудинского, их весёлое застолье в “Северном сиянии”. Нормальные мужики… А как они шефа своего уважают, того самого Дудинского. И это ведь не купленное уважение… Колян тоже уважал своего шефа. Но в эти минуты ему было отчётливо ясно, что это вовсе не уважение. Вот Дудинского уважают, а шефа… Его просто боятся, лебезят перед ним, а в душе, если быть уж честным до конца, просто ненавидят и перегрызут ему глотку при первом же удобном случае. И Колян, подвернись ему такой случай, перегрыз бы, не моргнув и глазом. А вот те мужики в форменных куртках… Они ведь были с Дудинским в тундре и могли бы обобрать его там до нитки, но они об этом даже и не подумали. И Дудинский без малейших опасений подставился незнакомым людям, и ничего не случилось. И тут Колян почувствовал зависть к этим лохам. “Они живут по людским законам, а мы, правильные пацаны, по волчьим”, – подумал он с горечью.