Кроме старца в помещении находились еще двое. Миловидная девушка хлопотала у жаровни, посыпая жаркие угли мелко перемолотыми травами. Если наряд старика удивлял своей архаичностью, то одежда незнакомки поражала легкой фривольностью. Она носила короткую запашную юбку, не скрывавшую стройных точеных ножек, и совсем уж прозрачную блузку, украшенную золотой вышивкой и будоражившую воображение. Второй, напротив, прятался от постороннего взгляда под плотным балахоном до самого пола с глубоким капюшоном и длинными широкими рукавами. Он стоял рядом с креслом, скрестив руки на груди и опустив голову так, что капюшон полностью скрывал его личность.

Хранителю традиций было лет сто — и это как минимум. Его лицо покрывала густая сеть глубоких морщин, редкие длинные волосы были зачесаны назад и стянуты в конский хвост. Дрожащие пальцы с крупными суставами лениво ерошили шерсть дремавшего на его коленях черного кота.

Едва увидев Верховного Заклинателя, Растиф пришел к выводу, что он не мог быть человеком, которого Ищейка видел в переулке минувшей ночью. Уж слишком стар и немощен был Хранитель традиций. Чтобы окончательно удостовериться в своем убеждении, Растиф попытался взглянуть на его «след», но так и не смог сконцентрироваться.

«Хм… Странно».

Старец заговорил первым:

— Так ты и есть знаменитый Растиф-Ищейка, гонитель приверженцев традиций наших предков и верный слуга Братства палачей и клятвопреступников? — голос у Хранителя был по-стариковски скрипучим и слабым. — Ты не побоялся явиться сюда один, и это делает тебе честь. Хотя, признаюсь, мне претит общение с такими как ты.

— Тем не менее, ты согласился со мной встретиться, — холодно ответил Растиф.

— О тебе уже ходят легенды. Говорят, ты всегда находишь того, кого ищешь. Так к чему оттягивать неминуемое? А еще я хотел взглянуть в глаза человеку, погубившему немало людей, виновных только в том, что они хотели жить так же, как их отцы и деды…

— Не преувеличивай мои заслуги, старик, — поморщился Растиф. — Я могу поименно перечислить тех Изгоев, которых отыскал и передал в руки правосудия. Их было не так уж много. И, поверь мне, все они получили по заслугам.

— А теперь, значит, ты пришел за мной, — старик криво усмехнулся.

— Пока что я хочу задать тебе пару вопросов. И если ты виновен, даже тебе не удастся уйти от справедливого возмездия.

— В таком случае должен тебя разочаровать: я не стану отвечать на твои вопросы. Уходи и больше не ищи со мною встречи, если тебе дорога жизнь.

— Ошибаешься, старик, — процедил сквозь зубы Растиф. — Я не уйду, пока не услышу то, ради чего сюда пришел.

— В таком случае ты рискуешь остаться здесь навсегда, — проскрежетал Хранитель традиций.

— Ты смеешь мне угрожать?! — взъярился Ищейка и с вызовом сделал шаг вперед. — Скажи, кто может мне помешать свернуть твою цыплячью шейку?

— Они, — спокойно ответил Заклинатель и указал правой рукой на девушку, а левой — на чучело в балахоне.

В то же мгновение красотка развернулась и посмотрела Растифу в глаза. Ищейка почувствовал головокружение и слабость, пространство поплыло перед глазами, его пошатнуло, и Растифу пришлось вытянуть руки в стороны в поисках опоры. Когда он снова посмотрел на девушку, ее уже не было у жаровни. Каким-то неведомым образом она оказалась за его спиной и положила руки ему на плечи. Тот час же Растиф ощутил жуткий холод, быстро распространявшийся от тонких девичьих пальцев. Он скосил взгляд и увидел…

Нет, это не были руки человека. Тонкие длинные пальцы были водянисто-прозрачными. Ищейка из последних сил обернулся и увидел ЕЕ.

«Водяная госпожа собственной персоной».

Раньше, до прихода варголов, такие, как она, обитали практически в каждом водоеме. Людям они обычно являлись в образе прекрасной девы, хотя, благодаря своим способностям, могли принимать любой облик. Они не были ни злыми, ни добрыми, легко могли утопить человека, опрометчиво приблизившегося к воде, не спросив перед этим разрешения у Госпожи. Вместе с тем их было очень легко задобрить, бросив в водоем букетик цветов или кусочек яркой материи.

Но с тех пор, как появились пришлые и установили свои порядки, водоемы опустели, а обитавшие в них духи стали по большому счету персонажами легенд и сказаний. Так что Растифу прежде не доводилось встречаться с Госпожой.

И первая встреча могла стать последней.

Чувствуя, как холод от рук Госпожи распространяется вниз по телу, он рванулся всем телом вперед, не устоял на ногах, упал, потянулся к голенищу и закоченевшими пальцами вытащил нож.

Но тут же его запястье обвил тонкий, но чрезвычайно прочный корень. Удавка глубоко впилась в кожу, вздулись вены, затрещали кости. Растиф выронил нож, повернул голову, чтобы взглянуть на того, кто причинил ему нестерпимую боль.

Это было то самое чучело в балахоне. Однако теперь из рукавов и из-под капюшона вырывались длинные корни, один из которых продолжал сжимать запястье Ищейки, другой обвился вокруг его шеи, а третий, извиваясь, угрожающе завис над его головой, метя игольно-острым концом в глаз. Одно неверное движение, и корень тут же вонзится в мозг.

«А это, должно быть, Лесной дядька», — мелькнуло в затуманенном сознании Растифа.

В отличие от водяных духов, лесных еще можно было встретить в непроходимых чащах левобережья. С тех пор, как Священные рощи пришли в запустение, а то и вовсе были вырублены, они в большинстве своем исчезли. Уцелевшие же одичали и мелко мстили людям за причиняемые неудобства. Их жертвами были чаще всего лесорубы, охотники, случайные путники, решившие сократить путь и свернувшие в лесную гущу. Духи могли завлечь в болото или ловчую яму, могли днями водить по кругу. Но, в отличие от сородичей из Кудомского леса, сами не нападали.