– Коньяк и абсент без сахара, вода плюс лайм отдельно, мята – отдельно. Спасибо.

Я посмотрела на Борю. Было любопытно, как он хочет склеить эти вдребезги раздолбанные нежности, да и хочет ли? Слушая себя, я понимала, что мои личные внутренние двери доверия закрываются, и еще ни разу мне не удавалось вставить ногу, чтобы помешать им. Боб заговорил:

– Марусик, ты ведь уже не умеешь без меня, правда, по крайней мере это не просто?

– Это так сложно, что я пока даже не знаю как… – ответила я, глядя ему прямо в глаза.

– Но ты, кажется, решила попробовать? – спросил Боря.

– Борик, твои вопросы похожи на пытку. Больно! – сказала я, пытаясь не скатиться в ответственность за решение, у меня его просто пока не было, я трусила и хотела сбежать с поля боя, как обычная девчонка, какой, собственно, я и являюсь.

– Слушай, да, я мудак, прости! – стушевался Боб и снова взял меня за руку, чтобы легче продолжалось: – Марусенька, давай постараемся быть не только ветеранами сердечных сражений, но и умными, взрослыми людьми. Давай попытаемся во всем разобраться и научимся беречь друг друга?

– Борь! Как?! – выдавила я в ответ.

– Марусь, я был не прав насчет танца. Ты мне объяснила, танцевать, наверное, и вправду можно. Я не верю, что тебе мог понравиться этот дебелый коротышка. И еще, я не на тебя так смотрел, я на этот танец так смотрел, понимаешь? Я никогда не смог бы испытать к тебе ничего подобного. Я люблю тебя, Марусенька, люблю так сильно, что сам себе не верю! Иногда кажется, что задохнусь от этого!

– Борь, трудно это все. Знаешь, я вот шаталась по улицам сейчас и думала, как же ловко у меня внутри все выстраивается, вот что в аэропорт поеду, потом полечу в Москву, Ольке позвоню и буду рыдать два дня, пытаясь забинтовать себе сердце. И, наверное, как-то переживу это все. Хотя и не верится. Это я к тому говорю, что умирать я умею, есть опыт. А вот жить не умею. Особенно, любя и будучи любимой. Разве этому можно научиться, Борь?

– Марусик, ну ты же не сможешь даже не попробовать, тебя же любопытство сожрет! Иди сюда! – Борис перетащил меня за руку на кресло рядом со своим.

Я села к нему спиной, закутавшись в его руки, как когда-то у камина на даче Скалича. Сразу захотелось спать и появилось ощущение, что страшное позади и слезы вымыли всю пыль из моей головы. Там было ясно и чисто.

– Бобик, мы ведь могли расстаться сейчас… Как это страшно! – я снова шмыгала носом и плакала.

– Это так страшно, мой гном, что я не смог бы научиться жить дальше, не захотел бы просто, – ответил Боб так, что я поняла, он говорит правду, которую ощутил.

Мы вернулись в отель почти на рассвете и весь день проспали, вцепившись друг в дружку, как обезьяны. Следующим вечером, совершенно счастливыми, мы ехали в такси в аэропорт и уже кололись шуточками про несостоявшийся развод.

Потом был тихий январь. Скалич с Люськой и детьми уехали на Бали, а мы с Борисом и Рюриком оккупировали их дачу. Мы топили камин, читали друг другу вслух, целыми днями валялись в кровати и смотрели киношки. По вечерам мы играли в «истории» – я готовила вкусности, а Борис должен был рассказать историю о себе или ком-то другом, которая бы обязательно была интересной и поучительной. Я была самой счастливой женщиной на земле!

Моя весна закончилась второго февраля. Боря умер во сне от инфаркта.

Света Саветина росла невероятно жирной девочкой благодаря заботам бабушки и дедушки. В школе вела себя буйно, боролась за искоренение из лексикона училки по литературе фразы «Маяковский-диссидент», отмазывалась от физры стенгазетами. А еще кидалась булавами в спортшколе и кисточками в художке. В институте вела себя плохо, время первых пар проводила на пляже в Строгино, пробелы в зачетке заполняла личным обаянием.

В памятные 90-е забралась на стремянку с целью монтажа вывески «Продукты», что на 15 лет погрузило ее в мир рекламного чистогана. Креативила все, что бог пошлет, и там, куда пошлет, благодаря чему объездила полмира и научилась заставлять работать окружающих. Остановиться и не выдумывать не может до сих пор. Характер мерзкий, ненавидит идиотов любой сборки. Подъем раньше 11 без 4 чашек кофе считает преступлением против личности. Крайне цинична, любит абсент, бульдогов, живопись Лотрека и жить в «сталинках».