Что случилось?

Разговор есть. Пойдем.

Так давай здесь и сядем. Народу, видишь, сегодня нету. – Бук повел рукой, указывая на трибуну.

В том-то и дело, что нету. Пойдем внутрь, в толпе удобнее.

Они прошли в кассовый зал и заняли место у высокого столика, откуда бук с помощью буфетчика согнал четверых юнцов.

Два кофе, – заказал бук, и буфетчик тут же метнул им на стол два пластиковых стаканчика с молочно-коричневой бурдой и две тарелки с шашлыком.

От меня лично – дарагому гостю. Па-адарак. – Осклабившись, буфетчик прижал к груди обе руки, что, наверное, должно было означать высшую степень благорасположенности.

Спасибо. – Барственно кивнул головой бук. – Потом подойдешь ко мне.

Весь ипподромный мир жестко делится на две неравные части: на посвященных и тех, кто пытается поймать за хвост птицу удачи, опираясь лишь на свой опыт, меткий глаз или везение. Букмекер по кличке Лошадник был из первых.

Слушай, ну так дела не делаются, – обратился он к Славе, вдохновившись полученной от буфетчика порцией почитания. – Целых два заказа у тебя зависло. Проблемы?

Толпа вокруг них зашевелилась, шумно вздохнув. Собачки на телеэкране добежали до финиша. Народ загалдел, пробиваясь к кассам – делать ставки на новый забег. Слава отхлебнул из пластикового стаканчика и пожал плечами.

Никаких проблем. Второй заказ у меня в багажнике лежит. Посмотришь?

Да что ты… – Испугался бук.

А с девчонкой… У нее такая защита оказалась…

У простой девчонки? – ахнул от удивления бук.

Не такая уж она и простая… Пришлось таскаться за ней по всей стране. Но ты не беспокойся, я правила помню. – Постарался успокоить разволновавшегося собеседника Слава. – Вот. В двойном размере. – Он вытащил из кармана руку и, не разжимая кулака, положил ее на стол перед буком. Тот, метнув мгновенный взгляд в сторону буфетчика (не смотрит ли), накрыл Славин кулак своей ладонью и, ощутив в ней некий плотный цилиндрик, тут же отправил его во внутренний карман ветровки. – Ну, пока. – Слава легонечко дотронулся до его локтя. – Связь – обычным способом. Теперь я в Москве. Любой заказ выполню качественно и в срок. – Он сделал движение, собираясь уходить. – Да… Ты случаем не помнишь, кто там последний заказ делал?

И последний, и предпоследний один и тот же парень делал. Здоровый такой, симпатичный. – Вопрос, заданный Славой, вообще-то нарушал все писаные и неписаные правила, но бук так торопился остаться один на один с только что полученным от Славы цилиндриком, что лишь рассеянно поинтересовался: – А зачем тебе?

Да так… Просто… – вяло обронил Слава и растворился в толпе.

Отпихнув от себя недопитый кофе и бросив на тарелку недогрызенный кусок шашлыка, Лошадник заспешил из кассового зала. Он зашел в туалет и заперся в кабинке. Усевшись на унитаз, он достал из внутреннего кармана ветровки заветный цилиндрик и дрожащими от волнения пальцами принялся сдирать с него бумагу и скотч. Под упаковкой приятно зазеленел тугой долларовый рулон. Верхней была тысячедолларовая банкнота. Лошадник скрутил с рулона плотно обхватывающую его резинку и попробовал посчитать деньги, но купюры были новые, хрустящие, скользкие, сладостно пахнущие типографской краской, и ему все никак не удавалось отогнуть больше одной купюры. Тогда он лизнул пальцы и повторил попытку. Она оказалась успешнее, но ненамного. «Да что это я? – подумалось ему. – Тени не доверяю? А чего это я должен ему доверять? – Он снова надел на рулончик резинку и прикинул его на глаз. – Вроде все правильно. – От удовольствия под ложечкой у него возникло сладостное, щемящее чувство. – Не угадаешь; где найдешь, где потеряешь. Я на этих двух заказах наварил столько, сколько…»

Очередной рабочий день, так тоскливо начинавшийся, в мгновение ока превратился в далекое волшебное новогоднее утро, когда Лошадник (тогда просто маленький Вовочка), проснувшись, первым делом бросался к елке и, обнаружив там целую гору подарков от Деда Мороза, с наслаждением принимался распаковывать их. «На сегодня хватит работать, – решил он. – Поеду домой». Он сунул рулончик во внутренний карман и тщательно застегнул «молнию». Никуда не заходя, спорым деловым шагом он вышел с ипподрома и направился к своей машине.

Выехав на Ленинградку, он вдруг ощутил, что чувство сладкой боли, угнездившееся в его животе, растекается по всему его телу, наполняя его ощущением подлинного счастья. Но постепенно где-то за грудиной щемящая боль стала усиливаться, обжигая огнем его сердце, а к горлу подкатил тяжелый ком дурноты. Вцепившись левой рукой в руль, правой он принялся шарить по карманам, пытаясь выудить пузырек с нитроглицерином. Ему не хватало воздуха – возникший спазм мешал дышать, а заветный пузырек все никак не хотел находиться. «Надо остановиться», – понял он и, затормозив, крутнул руль вправо. Он прижал машину к бордюру, но, не сумев до конца погасить скорость, легонечко стукнул стоящий впереди автомобиль.

Его хозяин выскочил наружу и, заорав: «Ты че делаешь, козел?!» – бросился осматривать зад своей машины. От удара на пластиковом бампере образовалась небольшая трещина, и возмущенный владелец, так и не дождавшись виновника аварии, бросился к водительской двери. Нарушитель сидел, откинувшись назад, прижатый к спинке сиденья подушкой безопасности. Обиженный им господин схватил его за плечо и потряс, от чего голова водителя безжизненно свесилась на плечо. «Жмурик…» – возникла догадка у господина. Он приложил три пальца к шее нарушителя, пытаясь нащупать пульс, и, не найдя признаков жизни, заорал: «Жмурик! – обращаясь к жиденькой группке любопытствующих граждан, уже собравшихся вокруг столкнувшихся автомобилей. – Господи! Ну за что мне такое наказание? Кто же мне теперь заплатит за ущерб?»

Безуспешно гоняясь за Анной в течение длительного времени, Слава не то что привык к неудачам, но, планируя очередное мероприятие, подсознательно начал допускать возможность неуспеха. Сегодняшний день вновь вернул уверенность в себе. «Это же так просто, – думал Слава, мысленно перебирая события последнего времени. – Задумано – сделано. Ведь люди – они такие уязвимые… Просто с этим дурацким заказом я сам выработал у себя комплекс неполноценности. Я стал думать и вести себя как типичный неудачник. – Ему вспомнились галлюцинации и глубокие обмороки, преследовавшие его последнее время. – Это ж надо было довести себя до такого состояния, чтобы начать подозревать самого себя в сумасшествии! Я по-прежнему в норме. Я по-прежнему то неизбежное зло, которое в итоге порождает добро. Я очищаю общество от скверны. Я – чистильщик! – Славе настолько понравилось это определение, что он даже замурлыкал себе под нос какой-то бравурный марш. Но тут из темного, самого дальнего угла сознания вдруг выползла подлая мыслишка: – Зачем же ты тогда убрал Лошадника? Потому что он и есть скверна. – Уверенно ответствовал Слава. – Но если ты уберешь всех своих поставщиков, как же ты будешь выполнять свою миссию? И вправду, зачем же я это сделал? – Мысли в голове у Славы смешались, как шахматные фигуры, сброшенные с доски неосторожным движением. – А куда я еду?»