Девушка задумалась. Господа уехали и вряд ли вернутся раньше завтрашнего утра. Дом и без того сверкает чистотой. А ей хватит одной Симары.

– Хорошо, - благосклонно кивнула Сайо.
– Можешь идти.

Не слушая благодарностей, госпожа прошла в свою спальню и села перед зеркалом. Из стеклянной глубины на нее смотрели испуганные зеленые глаза.

– А кто тебя спросит?
– грустно сказала она себе.
– Мало ли что обещала Айоро.

Потом вздохнула и подумала: "Не такой уж он и старый. Всего тридцать лет. Гатомо гораздо старше. Зато буду жить во дворце".

Она вдруг представила на своем платье брошь с гербом Канаго, одним движением раскрыла веер и гордо взглянула на свое отражение.

– Придворная дама ее высочества, - с гордостью проговорила Сайо, задрав нос.
– Звучит.

"Конечно, лучше уж быть хозяйкой Бакуфо-фами, - подумала девушка, отложив веер и показав отражению язык.
– Вот только симпатичный Зосибо Бакуфо не собирается просить твоей руки. Может быть, он вообще о тебе позабыл".

В дверь тихо постучали, Сайо резко обернулась, прогоняя грустные мысли.

– Войди.

Поклонившись, в комнату вошла Симара.

– Пришел Тотига, просит выслушать.

Девушка вышла из комнаты. Стоявший у лестницы художник поклонился.

– Моя госпожа, у меня кончилась голубая краска. Необходимо срочно приобрести.

– Сколько надо?
– деловито спросила госпожа.

– Одна серебряная монета, - развел руками Тотига.

Сайо покачала головой и пошла в кабинет, сделав знак слугам следовать за ней.

Достав из шкатулки монету, она протянула ее художнику. Тот замялся.

– Что еще?
– резко спросила девушка.

– Разреши за краской послать Матая, госпожа, - попросил художник.
– У меня очень много работы, иллюстрации надо закончить, а он еще хотел ниток прикупить и клея.

– Хорошо, - махнула рукой Сайо.
– Вот еще десять "сов". Этого хватит?

– Хватит, моя госпожа, - поклонился Тотига.

– И скажи, путь долго не шатается!
– прикрикнула на прощанье госпожа.

Александра пыхтя тащила грязную корзину с древесным углем. Сей пачкающийся продукт появился в усадьбе с наступлением осени. Служанки разносили бронзовые жаровни с тлеющими углями по комнатам господ. На взгляд Алекс лучше бы им сложить нормальные печки, чем кутаться в одеяла да сидеть у жаровен. Как-то она спросила у Фусана:

– Если осень такая холодная, какая же будет зима?

Старик дал обстоятельный ответ.

– Сильно не похолодает. Дни станут короче, заморозки чаще. Может быть, даже выпадет снег. Лет восемь назад, помнится, он целый месяц не таял.

Александра покачала головой:

– Какой кошмар!

Вспомнив это сейчас, она улыбнулась и поудобнее перехватила корзину. Хорошо еще, что у нее две куртки, а то так бы и ходила замарашкой.

Алекс заметила у двери на кухню переминавшегося Матая. Переплетчик аж приплясывал от нетерпения. Из дома выскочил Тотига, что-то сунул ему в руку, и слуга почти бегом побежал к воротам. Пробегая мимо Александры, он бросил на нее торжествующий взгляд. Она подошла к художнику и, поставив корзину на землю, спросила:

– Куда это его понесло?

– За краской!
– раздраженно буркнул художник.
– Пролил всю голубую краску, косорукий! А мне обязательно надо сегодня две иллюстрации закончить.

Подошел улыбающийся Фусан.

– Чего переживаешь, Тотига?
– спросил он, запахивая меховой жилет.
– Скоро твои книжки никому не надо будут!

– Это еще почему?
– набычился художник.

– Не станет первый всадник сегуна возиться с какой-то перепиской книг, - пренебрежительно махнул рукой старик.
– Хвала небу, наш господин теперь птица высокого полета. Его теперь сегун и так золотом осыплет.

– Так, может, он и дом сменит?
– с самым серьезным видом спросила Алекс.