– Индюк надутый!
– прошипел ему вслед десятник.

Чрезвычайным происшествием озаботилась сама госпожа Канаго.

После обеда она вызвала к себе сотника Наино и в присутствии мрачного Ёсо стала интересоваться поисками беглянки.

Старый воин со вздохом развел руками.

– Увы, моя госпожа. Мы обшарили весь замок, но так и не нашли девчонку.

– А что известно о ее сообщнике?
– нахмурилась Канаго.

– Очевидно, он ушел вместе с ней. Только мы не знаем как.

– Так что же ты делал весь день?
– нахмурилась госпожа, поднимаясь с кресла.
– В какое положение ты ставишь моего супруга, Наино-сей?

– Поверь, мой госпожа, - низко поклонился сотник.
– Я делаю все, что нужно. По всем дорогам разосланы гонцы, повозки и паланкины, покидающие замок досматриваются. Если девчонка еще во дворце, мы ее непременно найдем.

– Вечером я жду тебя с подробным докладом, - кивком головы Канаго отпустила престарелого военачальника.

Старик покинул личные покои сегуна, кипя от негодования. Он понимал, что у госпожи сложилось превратное впечатление о его действиях из-за доклада Ёсо. Тем не менее понимал, что повод гневается на него у ее сиятельства был.

Забросив все дела, сотник спустился в караулку, где Сабуро выслушивал донесения соратников, отправленных на поиски в парк и служебные помещения.

Издерганный десятник встретил начальство глубоким поклоном.

– Что-нибудь обнаружили?
– спросил Наино, усаживаясь на лавку у противоположного конца стола.

– Нет, мой господин, - ответил десятник.
– Никаких следов.

Сотник открыл рот, собираясь высказать подчиненному свое неудовольствие, как вдруг в дверь тихо постучали. Не дожидаясь разрешения, в караульное помещение вошел соратник и представительный человек в богатом кимо с лысой головой и круглым, озабоченным лицом, украшенным маленькими усиками и козлиной бородкой.

– Мой господин Наино, - поклонился вошедший сотнику и кивнул десятнику.
– Сабуро-сей.

Соратники удивленно посмотрели на распорядителя кухни.

– Что привело тебя сюда, мой господин Бороно?
– вежливо поинтересовался сотник.

– Ваш обыск, - ответил распорядитель и, не дожидаясь приглашения, уселся на скамью. Достав из рукава скомканный платок, вытер обильно потевшую лысину.

– Твои люди интересовались, не пропал ли кто, - сказал он, обращаясь к десятнику.

Сабуро с надеждой подался вперед.

– Так вот, у меня исчезла посудомойка, - продолжил он, глядя на воинов.

– Что за посудомойка?
– поинтересовался сотник.

– Тина, - поморщился мужчина.
– Совсем девчонка. Самая младшая. Тощая, грязная. На нее даже конюхи не зарились. Я бы не стал вас беспокоить по такому пустяку, но в связи с этим переполохом...

– Умеешь ты выбирать слова, Бороно-сей, - нехорошо усмехнулся Наино.
– Сбежала государственная преступница! Под угрозой честь нашего господина! А ты говоришь: "Переполох"!

Распорядитель побледнел и, сглотнув слюну, стал оправдываться.

– Я же просто сказал не очень удачно, мой господин. Я не имел в виду ничего плохого. Вот решил сообщить.

– От нее еще воняет?
– перебил его десятник.
– И на волосах можно рыбу жарить?

– Она, Сабуро-сей!
– обрадовался Бороно.
– Но мне сказали, что она все же вымылась. Второй раз в жизни, наверное.

Мужчина нервно захихикал.

– Ты её знаешь?
– удивился сотник.

– Она помогала Сайо мыться, - нехотя ответил Сабуро.
– Я пришел на кухню поздно ночью, и там эта девчонка мыла пол. Я и приказал ей отнести воду в камеру.

– Кто видел девчонку последней?
– резко спросил Наино.

Ответить распорядитель не успел. В дверь влетела какая-то женщина в одежде служанки, а вслед за ней ворвался разъяренный Митино.

– Говори!
– крикнул он непрерывно кланявшейся женщине.