– Быстрее, пьяницы, пропившие собственные цииры! – рявкнул Мосмоот. – А то отведаете палок!

Угроза прибавила носильщикам энтузиазма, и вскоре они стояли тесной кучкой с грузом за спиной. Двенадцать ящиков и три большие корзины с плетеными крышками.

– Благослови нас, Найб, благополучно добраться до Уразского озера! – воздел руки к небу десятник. А молодой писец громко затянул религиозный гимн.

Да славится, Гибд, хранящий в дороге людей,

Кто вышел из дома в своих бесконечных заботах.

Чьи ноги без устали бьют по дорожной пыли,

А плечи согнулись к земле от тяжелого груза.

Пусть он оградит их от всех неудобств и тревог,

Поможет скорее вернуться к родному порогу.

Носильщики подхватили мотив и вслед за начальством стали один за другим покидать двор Дома ожиданий. Вытянувшись цепочкой, их караван шел по узким улочкам просыпавшегося Билда, где горожане проворно прижимались к стенам, освобождая дорогу.

За городом окончательно оформился порядок движения. Впереди десятник с писцом и Раамосом, за ними согнувшиеся под тяжестью груза носильщики, потом Алекс с Туптахом. Замыкали шествие трое воинов, еще десяток шли по бокам, то ли охраняя, то ли конвоируя.

Двигаться в самом конце колонны Александру не понравилось. Мелкая пыль, поднятая босыми ногами идущих впереди, забивалась в ноздри, лезла в глаза. Скоро их караван вышел к широкому каналу, по дну которого уже бежал весело журча широкий мутный ручей.

– Теперь воду можно с собой не тащить, – удовлетворенно заметил Туптах. – А то пришлось бы брать еще одну корзину.

– В месяц засухи каждый узник кроме обычного груза несет с собой бурдюк воды, – смешно шепелявя беззубым ртом, проговорил пожилой вин с морщинистым лицом. – И этого ему должно хватить до Уразского озера.

– А если он выпьет все раньше? – поинтересовался толстяк.

– Тогда умрет от жажды, – усмехнулся солдат. – Если конечно ктонибудь с ним не поделится.

– Скоро тут все будет под водой, – поддержал разговор второй воин. Тоже не молодой сухопарый мужчина со шрамом на щеке.

– Как высоко она поднимается? – поинтересовался Алекс.

– Здесь будет по колено или по грудь, – рассудительно ответил беззубый воин. – Год на год не приходится. А вот по каналу пойдут большие барки с камнем для храмов Амошкела или Перха.

– Мы тоже будем возвращаться назад на корабле, – сказал воин со шрамом.

– И долго вы пробудете в каменоломнях? – задал новый вопрос Александр.

– Как получится, – пожал плечами беззубый. – Если судить по тому, как прибывает вода, то дней через десять.

– А ты, Алекс, тоже будешь ждать попутного корабля? – спросил Туптах.

– Нет, – юноша покачал головой, поправляя шест на плече. – Господин приказал отдать письмо и возвращаться.

– Разве ты не слуга господина Раамоса? – удивился солдат со шрамом.

– Я служу первому пророку храма Сета в Абидосе, – сказал Алекс.

– Ты чужак?

– Да.

– У нас есть приказ, арестовывать всех подозрительных, кто направляется в Дельту, – сказал воин со шрамом, забегая вперед и глядя на Александра выцветшими от старости глазами.

Тот спокойно пожал плечами.

– Я иду на Уразское озеро и несу письмо господину Гнешуеру.

– Покажи? – потребовал солдат.

Не останавливаясь, Алекс сунул руку в висевшую на плече сумку, достал свернутый папирус и, не выпуская из рук, показал цепочку иероглифов.

– Я позову писца? – предложил до этого молчавший воин.

– Как хочешь, – пожал плечами юноша. – Господин Раамос уже смотрел его.

– Да! – подтвердил Туптах. – Еще в Гивре.

– Все равно я скажу десятнику на первом же привале, – пообещал беззубый воин.

Больше они не разговаривали. В полдень караван остановился на короткий отдых. Носильщики и солдаты получили по лепешке с изюмом и сушеными финиками. Раамос угостил писца и десятника пивом с булочками и остатками жареной газели. Он поручился за Александра.

– Этот человек спас мне жизнь, и он действительно следует в Уразские каменоломни с письмом своего господина.

Алексу пришлось еще раз доставать папирус.

Мосмоот хмыкнул, глядя, как юноша убирает свиток в сумку.

– Мне кажется, писец Гнешуер больше не служит в каменоломнях.