Девушка нерешительно замялась.

– Снимай парик, вон подставка. Браслеты положи на столик. Я не украду, – угадал он её мысли.

Мотылек соскользнула с табуретки, разделась, если можно так сказать и, прошмыгнув мимо него, нырнула под одеяло.

Юноша лег, повернулся на бок и задремал, прислушиваясь к звукам у себя за спиной.

– Вы его любите? – тихо спросила танцовщица.

– Не знаю, – чистосердечно признался Алекс.

– Он красивый, – вздохнула девушка. – И добрый, не то что другие сынки богачей. Вином угостил.

Александр молчал. В душе царил полный хаос и смятение. Все чувства и желания перепутались, смешались, порождая глухую щемящую тоску. Неудачи, которыми закончились и первый, и второй сексуальные опыты, вновь заставили Алекса задуматься о своей скрытой сущности. Кто же он? Мужчина или все же женщина в мужском теле? Встреча с Раамосом только добавила дров в пылавший костер сомнений, сжигавший душу.

– Он знает, что вы его любите? – продолжала расспрашивать настырная танцовщица.

Алекс мог прикрикнуть на неё, наорать или заставить заткнуться. Но сейчас юноша нуждался даже в таком собеседнике.

– Это очень тяжело скрывать свои чувства, – вздохнула девушка, и Александр почувствовал у себя на спине её горячее дыхание. – Как будто весь мир отвернулся от тебя. Ничего не радует и не веселит. Все вокруг серое и печальное.

– Но он мужчина, – тихо проговорил Алекс. – Как и я.

– Да разве это важно! – с жаром вскричала Мотылек. – Главное – это ваши чувства и желания дарить друг другу любовь и радость. Глупо отказываться от счастья изза таких пустяков.

Юноше показалось, что нечто подобное он читал в той, прошлой жизни. Помнится, та книга Саше Дрейк очень не понравилась.

– Хватит болтать! – раздраженно буркнул он. – Нам завтра выходить с рассветом.

Танцовщица обиженно засопела и тоже отвернулась. Скоро её дыхание выровнялось, и она заснула.

А Александр еще долго прислушивался к вскрикам, доносившимся из обеденного зала. "Маленький гигант келлуанского секса", – успел подумать он, проваливаясь в сон.

Ему снилась широкая река, вольготно раскинувшаяся меж поросших тростником берегов. По волнам медленно скользила большая лодка под полосатым парусом. В тени красного балдахина на кресле с высокой резной спинкой сидел немного постаревший, но все еще очень красивый Раамос. На мускулистой груди сверкала толстая золотая цепь с медальоном и множество драгоценных амулетов, изящные сильные руки украшали браслеты и перстни. Обведенные зеленой краской глаза смотрели строго и надменно. Украшенный иероглифами обруч поддерживал короткий, аккуратный парик.

Откудато сбоку появился еще больше растолстевший Туптах с металлическим подносом, на котором стояла чаша с необычайно крупным темнокрасным виноградом.

Раамос взял одну ягоду, и мягко улыбаясь, вложил в открытый рот обнаженного Алекса, примостившегося у подножья кресла. Тот раздавил виноградину, с удовольствием чувствуя во рту сладкий сок. Келлуанин наклонился вперед и ласково погладил его по щеке, проведя тонкими пальцами по губам.

– Нет! – рявкнул Александр, рывком садясь на кровати. Сердце колотилось как бешеное, лицо горело от стыда, а во рту явственно ощущался вкус винограда. "Решил в одалиски податься? – с внезапной злобой подумал он о себе. – Наложницей стать, красавица гаремная?"

– Рано еще, – сонно пробурчала танцовщица, натягивая одеяло. – Спи.

"Какой тут сон!" – юноша скрипнул зубами и, соскочив с кровати, стал метаться по комнате, словно тигр в клетке.

"Пусть у меня не будет отношений с женщинами, – Алекс встал и взглянул на звезды, ярко блестевшие в крошечном квадрате окна. – Но любовником мужчины я не стану!"

Он подошел к кровати. В полумраке четко выделялась фигура спящей под тонким одеялом молодой девушки.

"Надо признать, что новые эксперименты в интимной сфере не принесут мне ничего хорошего. Значит, пора вспомнить, что я всетаки тамплиер".

– Пусть будет целибат! – пробормотал Алекс так понравившееся ему слово.

Внезапно он както сразу успокоился, словно бы вытряхнул из сапога мешавший идти камешек или прикрыл толстой заслонкой пылавший в душе пожар.

Александр лег, натянул до подбородка свое толстое, шерстяное одеяло и задремал.

– Тайси! – послышался тихий голос Бабочки – Тайси, вставай!