Помаутук только головой покачал.

– Ах, как не вовремя эта дурацкая война! – скривился он и сменил тон, облизнув губы: – Я не настаиваю, но… Может, всётаки попробовать поискать Вальхаллу? Вход туда скрыт под водою и вряд ли глубже сотни метров – старинные подлодки обычно опускались метров на пятьдесят. Вы же океанцы, что для вас такая глубина? А уж если мы овладеем гипноиндуктором, то разом победим все флоты противника! Просто прикажем сдаться в плен, и всё!

– Звучит заманчиво, – хмыкнул Тимофей. – Мы обязательно доковыряемся до Вальхаллы, пастор, только не сейчас. Я же говорил уже – «Новолазаревская», «Молодёжная» и «Мирный» заняты Международными войсками. Пятьдесят пять тысяч космопехов с морпехами, десантников и прочих оккупантов. А понад берегом барражируют флаеры, а море патрулирует флот… Ясно?

– Ясно, – кротко сказал Джунакуаат Помаутук. – Я подожду.

Четверть часа спустя на Новый аэродром прибыли две сотни добровольцев под командованием Марты и отца Иоанна. Половина из них пришла без оружия, но была полна решимости добыть «то, из чего стреляют», в бою. В поход собрались полярники и с «Беллинсгаузена», и с соседних станций – русские, чилийцы, аргентинцы, уругвайцы, китайцы, поляки, бразильцы, эквадорцы, перуанцы, американцы, немцы. Ныне все они являлись антарктами, ополчившимися против Большого Мира. Кто с однопотоковым бластером шёл партизанить, кто с полуавтоматическим охотничьим карабином, кто и вовсе с электрорезаком.

– Не надо было нас доводить, – пыжилась Вайсс, – тогда б не вывели бы!

– Кто нашу дверь пинком откроет, – хорохорились антаркты, – тот пинка и получит!

– Чада мои, – возгремел архиерейский бас отца Иоанна, – не убоимся!

– По машинам! – разнеслась команда.

Кроме «Голубой кометы», на взлётном поле стояла ещё пара турболётов и большой шестикрылый птеробус.

– Грузимся! – дал отмашку Сихали.

Добровольцы грузной трусцою поспешили к откинутым трапам.

– Эй! – разнёсся вдруг заполошный крик. – Глядите! Налёт!

Браун обернулся в сторону моря. Оттуда приближались два флаерадископлана. Покружив над станцией Беллинсгаузен, один из них заложил крутой вираж и понёсся обратно, вставая на ребро, а другой заинтересовался копошением на аэродроме. Тимофей облизал пересохшие губы. «Замечательно…»

– Шурики! – рявкнул он. – Сегаль! Купри! Илья!

Димдимыч сперва подрастерялся, но быстро смекнул, чего от него хотят, когда ТугаринЗмей вскинул свой «Биденхандер». Флаер долетел до взлётного поля и решил, видно, попугать антарктов, погонять «пингвинов» – двояковыпуклый диск, белый сверху, синий снизу, вошёл в крутое пике, с глухим свистящим рокотом падая на аэродром.

– Целимся по вздутию боевого поста, – быстро проговорил Браун и крикнул: – Огонь!

Шесть ампул разорвали полусферучехол стационарного биопарализатора. Вздутие вывернулось наружу, раскрываясь огненным цветком, прыская метёлочками искр и рдеющих брызг.

Флаер сотрясся, переворачиваясь днищем вперёд, тормозя и закрывая люверсы турбин. Но залп был удачен – плазма повредила один из двигателей, скрытый как раз под боевым постом, и теперь за флаером тянулся бледный шлейф дыма.

С трудом выровнявшись, боевая машина потянула к океану, да, видно, не судьба была – внезапно на днище вспух волдырь и лопнул, разбрызгивая ошмётки пластброни. Флаер закувыркался в одну сторону, спасательная капсула – в другую.

– Пленных не брать! – хохотнул Сегаль.

– Пущай поплавает, – мстительно сказал Белый.

– Авось касатка скушает, и тогда… – пожелал Рыжий.

А уж добровольцы просто выли от восторга, прыгая как дети и хлопая со всей дури по гулким спинам друзей да соседей.

– Сбили! – орали одни.

– На хрен! – уточняли другие.

– Урраа! – не находили слов третьи.

С улыбкой оглядев свою маленькую армию, одержавшую первую победу, Сихали повторил приказ:

– По машинам!

Вскоре три турболёта, как давеча буревестники, поднялись в небо. Следом, мощно взмахивая тремя парами крыл, взлетел птеробус. Флаингмашины развернулись носами к полюсу и понеслись, набирая скорость. На войну.

Глава 9

ЛЕДОВОЕ ПОБОИЩЕ

14 декабря, 00 часов 20 минут.

АЗО, Трансантарктические горы. [110]

Гигантские пласты льда в дватри километра толщиной покрывали Трансантарктический хребет почти «до пояса» – горы стояли сурово и нерушимо, закованные в холодный панцирь.

Летом, когда стихали ветра, у их подножий восставала первобытная, немыслимая тишина – ничто живое не могло угнездиться на мёрзлых, продутых склонах. Здесь было царство камня и льда.

Полярной ночью или в долгие сумерки, когда сияет месяц, трудно бывало отделаться от ощущения, что ты перенесён на иную планету.

Так оно и шло до самого начала восьмидесятых годов, когда в Трансантарктические горы пожаловали антарктыземлепроходцы, получившие в надел АЗО и сами себя прозвавшие «льдопроходимцами».