— Мне не кажется, — ответила Лиля и рассказала, как наткнулась в доме Сергея на пухлую папку со стихами, рассказами, неоконченной повестью... Оказывает­ся, Сергей писал со школьной скамьи, но никому и ни­когда не показывал.

— И неплохо у него получалось? — поинтересовалась Рика Семеновна.

— Это очень способный человек, — сказала Лиля.

— В таком случае ему повезло, что он встретил тебя... А то до сих пор щелкал бы фотоаппаратом и бе­гал по отделам, прося составить подписи...

— За что вы его не любите? — спросила Лиля на­прямик.

— Ничего подобного, — усмехнулась Рика Семенов­на.— Скажи ему, чтобы принес мне свои рассказы. Если подойдут, я включу их в альманах, который редактирую.

— Он даже не знает, что я читала их, — сказала Лиля.

— Ты меня, конечно, извини, Лилечка, но я никак не могу понять одного, — сказала Рика Семеновна.— Ты интеллигентная девушка, из хорошей семьи, через год закончишь университет, а вышла замуж за простого, грубого парня. Допустим, даже одаренного... У него, наверное, еще и среднего образования нет?

— Он в этом году заканчивает заочно первый курс Ленинградского университета.

— И все равно вы совершенно разные люди, — про­должала Рика Семеновна. — Я еще могу понять Султа­нова, который хохочет над его сомнительными острота­ми, но ты? Тебя, наверное, коробит его юмор? По-моему, ему обидеть человека ничего не стоит.

— Сколько лет вы работаете в редакции? — спросила Лиля.

— Мы с мужем приехали в этот город весной про­шлого года.

— Рика Семеновна, поверьте, вы совсем не знаете Сергея Волкова, — сказала Лиля.

— Я знаю жизнь, девочка, — усмехнулась Рика Се­меновна.— Не забывай, я ведь прожила на свете пять­десят лет!

Этот разговор оставил неприятный осадок. Почему эта женщина так отзывается о Сергее? В общем-то, ни­чего плохого не сказала — баба хитрая, — а вместе с тем в каждом ее слове сквозила неприязнь и даже враждеб­ность. Трудно некоторые журналисты переживают успех своего товарища. Об этом тоже слышала Лиля от однокурсников, которые до университета работали в газете. Надо будет предупредить мужа, чтобы он был поосто­рожнее с Рикой Семеновной. Сергей на редкость прямой и откровенный человек. Любому может нараспашку рас­крыть свою душу.

Но Лиля почему-то так и не рассказала Сергею об этом разговоре.

Ночью, лежа в обнимку на узкой кровати, Лиля пове­дала мужу про свои семейные дела. Сергей отчаянно зе­вал, с трудом боролся с дремотой. Лиля рассказала про облигации, конфискацию имущества, приезд матери и про Роберта, который явился причиной ареста отца. Адвокат говорит, что можно добиться сокращения сро­ка заключения. Отец пишет одно заявление за другим, она передает их в разные канцелярии...

Его ровное дыхание щекотало ухо, Лиля уже поду­мала, что он заснул, но тут Сергей пошевелился и спросил:

— Зачем он скупал эти облигации? Ты же говорила, что они с матерью и так достаточно зарабатывают?

Лиля сразу не нашлась, что и ответить. Она никогда не задавала себе подобного вопроса. Зачем отец скупал облигации? Затем, чтобы больше иметь денег, лучше жить. Затем, чтобы она, Лиля, могла учиться в Москве, хорошо одеваться, снимать отдельную комнату... Зачем людям деньги? Что за дурацкий вопрос!

— Жадность его погубила, — жестко сказал Сер­гей. — Я презираю таких людей. Сразу после войны мой отец работал в горкоме партии. Как сейчас помню, к нам пришел вечером какой-то незнакомый человек и принес в большом пакете несколько буханок хлеба, колбасу, консервы. И мать взяла. Жили тогда по карточкам, еле сводили концы с концами, ведь нас было семь ртов. Это было настоящее богатство. И ты знаешь, что сделал мой отец, вернувшись с работы? Все смахнул со стола в ве­щевой мешок и ушел вместе с ним... После этого никто больше к нам не приходил и ничего не приносил.

Лиля вспомнила, как в войну жили они в Андижане. В доме всегда все было: белый хлеб, масло, сахар. Мать работала диетврачом в детском санатории. Тогда в го­род наехало много беженцев, и они приносили к ним в дом за хлеб и масло золотые вещи, хрусталь, отрезы тканей. А из Германии к концу войны от отца приходили посылки с разными прекрасными вещами... Запомнила Лиля и еще одно: к ней часто приходила худенькая

де­вочка, с которой они вместе учились. Мать иногда при­глашала ее обедать. И однажды Лиля заметила, как де­вочка запихивает под платье хлеб и колбасу. Лиля ни­чего не сказала матери, но с девочкой перестала дру­жить.

— Не все же одинаково живут, — мягко заметила она.

— Я догадывался, что у вас не все чисто.

— Я очень люблю своего папу, — сказала Лиля,— И если бы ты его увидел, он бы тебе тоже понравился.

— Вряд ли.

Лиля сбоку взглянула на застывший профиль мужа. Сон слетел с Сергея. Черты лица стали жесткими. В лун­ном свете ярко блестел продолговатый холодный глаз, возле носа образовалась морщина.

— Я повидал на своем веку людей, которые все ха­пают себе за счет других. Они готовы удавиться за ко­пейку. И самое удивительное, чем больше хапают, тем становятся жаднее и беспощаднее. Кажется, уже и брю­хо набил, и денег девать не куда, а остановиться не мо­жет. Жадность, она как болото, все глубже затягивает...