Шрифт:
— В этом городе?
— А чем же для тебя плох наш город? — удивилась Татьяна Андреевна.
— Сережа способный журналист, смог бы устроиться и в Москве или в Ленинграде...
— Вроде бы ему тут квартиру обещали, — сказала Татьяна Андреевна. — К твоему приезду.
— Я думаю, мы тут долго не задержимся... Напечатает несколько интересных материалов в центральных газетах, тогда можно будет попытаться и получше устроиться. ..
.— Вам виднее, — помолчав, сказала Татьяна Андреевна и отвернулась к плите.
— Пойду в библиотеку заниматься, — сказала Лиля. — Купить что-нибудь в магазине?
— Не давай ему много пить, — сказала Татьяна Андреевна.— На радостях-то надерется, а потом два дня будет маяться.
— На радостях?
— Как ты приехала, так и ожил. Ходит и светится, будто месяц ясный.
— Я и не заметила, — сказала Лиля, надевая шубу.
Городская библиотека находилась на улице Карла Либкнехта. День был солнечный, морозный, и Лиля пошла пешком. Торопецкая улица, где жили Волковы, была застроена после войны одинаковыми оштукатуренными стандартными домами. Из труб тянулся в небо белесый дым. Сворачивая у театра на Октябрьскую улицу, Лиля увидела на дороге грязно-желтую на фоне ослепительного света большую собаку, которая внимательно посмотрела на нее черными точечками глаз, зарывшихся в кудрявую шерсть. Вид у собаки был угрюмый. Лиля остановилась. Собака не спеша подошла к ней, с интересом обнюхала длинную колонковую шубу, фыркнула и отправилась дальше, таща на весу пушистый со свалявшейся шерстью хвост.
Лиля разделась внизу и поднялась на второй этаж в читальный зал. Из высоких заиндевелых окон на черные столы падали широкие полосы света. В зале было тихо. Слышно лишь, как шелестели переворачиваемые страницы, иногда кто-нибудь осторожно покашливал. Лиля села за свободный стол, достала тетради и учебники из сумки. Не успела сосредоточиться, как почувствовала чей-то внимательный взгляд. Подняла голову и увидела пожилую женщину. Блистая золотыми зубами, она приветливо улыбалась и кивала. Лиля тоже улыбнулась. Это была Рика Семеновна, литсотрудница отдела культуры и быта. Помнится, она была очень удивлена, что Лиля так скоропалительно вышла замуж. Как можно, почти не зная человека, на всю жизнь связывать с ним свою судьбу? Лиле тогда показалось, что она не очень-то хорошо относится к Сергею.
Рика Семеновна сидела за соседним столом. Перед ней подшивка газет, блокнот и стопка писчей бумаги. На горбоносом лице очки в черной оправе. Наверное, в детстве Рика Семеновна болела оспой, потому что на щеках остались мелкие рябинки.
Через полчаса они вместе вышли в коридор. Улыбающаяся Рика Семеновна сказала, что Лиля замечательно выглядит и она очень рада ее видеть. Лиля поинтересовалась, что она здесь делает.
— Моя милая, разве можно в нашей редакции что-либо написать? — пожаловалась Рика Семеновна. — Да еще в отделе культуры и быта! У нас с утра до вечера толпится народ. Я удивляюсь Султанову: умный, интеллигентный человек и терпит такое! Уши вянут, слушая их... Что же ты не спросишь про своего гения?
— По-моему, у него все хорошо.
— Твой муж гремит на всю губернию, — с ироническим оттенком в голосе сказала Рика Семеновна.— Неожиданно для всех у него прорезался талант: пишет очерки, корреспонденции на любую тему, а сейчас положил редактору на стол какой-то скандальный фельетон. .. Замахнулся на крупного хозяйственника.
Об этом фельетоне Сергей писал что-то и говорил, но Лиля не запомнила.
Рика Семеновна закурила папиросу и, пристально посмотрев Лиле в глаза, задушевно сказала:
— Скажи мне, Лилечка, правду: ведь это ты пишешь за место него? Я знаю, он часто бывает в Москве, звонит тебе чуть ли не каждый день. С него как-то всю зарплату удержали за телефонные разговоры из редакции.
Лиля знала, что Рику Семеновну считают в редакции умной женщиной, но, услышав такую чушь, не выдержала и рассмеялась ей прямо в лицо:
— Я скажу вам правду: почти все, что было в прошлом году напечатано в вашей газете за моей подписью, написал Сергей.
— Вот как, — помолчав, сказала Рика Семеновна,— а я думала, наоборот. В таком случае твой муж действительно способный человек. У него бойкое перо. Пишет быстро и много. На мой взгляд, несколько поверхностно.
— Мне кажется, вы Сергея не принимаете всерьез.
— Я принимаю всерьез современную литературу, дорогая Лилечка. И я знаю, какой это каторжный труд. Мой муж вот уже третий год пишет роман. Иногда он неделю бьется над одной страницей. А твой муж способен за два-три часа написать очерк, фельетон. Такая .легкость меня очень настораживает...
Лиля вспомнила слова одного профессора. Он сказал, что Горький считал, что любой человек в своей жизни может написать одну книгу. Иногда даже хорошую, но это совсем не значит, что этот человек писатель. Истинный художник не может не работать, остановиться на достигнутом. Он работает всю свою жизнь.
Эти известные истины Лиля, конечно, не стала высказывать Рике Семеновне. О том, что ее муж писатель, она слышала, когда была на практике. Слышала и о том, что он еще не написал ни одной книги, хотя ему уже давно за пятьдесят. Возможно, он и есть тот самый человек, который пишет свою единственную книгу...
— Тебе-то самой не кажется странным, что обыкновенный фоторепортер, не умеющий как следует составить подпись под снимком, вдруг разражается очерками, фельетонами? — пытливо глядя на нее, спросила Рика Семеновна.