– Что это было?
– не понял Анатолий Павлович.
– Патрон? Зачем?... Что вы делаете? Оно же может выстрелить!

– На это я и рассчитываю, - кивнул шаутбенахт.
– Не делайте глупостей, граф, и все обойдется. Ваша семья не пострадает.

– Моя семья?
– последние несколько минут генерал-губернатор говорил исключительно вопросами.
– При чем здесь моя семья? Вы угрожаете моей семье? Зачем? Почему?! Это же бесчестно! Вы же офицер!

– Совершенно верно, - охотно согласился ван дер Хам.
– Я служу своей стране - и я сделаю все от меня зависящее, чтобы она выиграла эту войну.

– Какую войну?!
– потрясенный граф привстал.
– Откуда война? С кем? Когда?!

– Сядьте на место, - велел белголландец и приподнял оружие повыше.
– Сядьте на место и прекратите задавать идиотские вопросы. Теперь вопросы буду задавать я. И отдавать приказы - тоже. Я достаточно ясно выражаюсь? Вы меня понимаете? Или мне перейти на другой язык?!

– Я вас понял, - граф Макдональд тяжело опустился в кресло.
– Бесчестный мерзавец. Вы нарушаете все человеческие и божеские законы...

– Добро пожаловать в ХХ век, - ухмыльнулся викторианец.
– Это новый, прекрасный мир. И мы начинаем его строительство уже сегодня!

– Безбожники, еретики, христопродавцы, - продолжал граф, - креста на вас нет, а один только магометанский полумесяц. Тьфу, срамота.

– Граф, только не пытайтесь притворяться религиозным фанатиком, - укоризненно заметил Пауль ван дер Хам, - вам это совершенно не идет. Вы даже в церковь сегодня не пошли.

– Инославные мы, потому и не пошел. Кончайте ломать комедию, господин хороший, - нахмурился Анатолий Павлович.
– Говорите уже, чего вам надо. Я что, у вас в плену?

– В принципе, да, - кивнул белголландец, бросив взгляд на циферблат наручных часов.
– Да, будем считать, что я взял вас в плен. Война идет уже примерно пятнадцать минут.

* * * * *

Почта, телефон, телеграф.

Младший телеграфист Клюшкин от души зевнул и посмотрел на большой циферблат настенных часов. Ночное дежурство только началось, а его уже в сон клонит. Нехорошо. Эх, служи он по военному ведомству, получил бы сегодня отпуск. Ну да ладно, может пронесет...

Не пронесло. Мысли Клюшкина бесцеременно прервал веселый колокольчик у входной двери.

– Иду, иду, - с тоской в голосе откликнулся телеграфист.
– Вам чего надо, господин любезный?

– Мне надо отправлять срочный телеграмма в Париж!
– сказал человек по ту сторону двери. Чертов иностранец, принесла его нелегкая.
– Это есть очень важная срочность!

Служба есть служба, для того здесь и поставлены. Клюшкин вздохнул, отпер дверь и впустил ночного визитера. Средних лет, прилично одет - почему бы и не впустить?

– Проходите, пожалуйста. Вот бланки, заполняйте только печатными буквами. Печатными, понимаете? Иногда ваш брат таким почерком нарисует, сто мудрецов не разберут!

– Конешно, конешно, - закивал иностранец, - печатная слово, понимать!

Клюшкин оставил его разбираться с бумагами, а сам направился к телеграфному аппарату за стойкой. Париж, говоришь? Щас настройку сделаем, в лучшем виде, айн момент.

Услышал за спиной странный шум и обернулся. Иностранец самолично открыл входную дверь и впустил в зал еще несколько человек.

– Куда это вы все?
– удивился Клюшкин.
– Что это вы...

– Заткнись, - холодно велел ночной гость, целясь в него из большого револьвера.
– Не делай глупостей и останешься жив. Понял?
– иностранец все еще говорил с акцентом, но слова больше не коверкал. Его товарищи тем временем сбрасывали с себя неуместные в такую погоду дождевые плащи - под ними оказалась военная форма и оружие, у кого пистолет, а у кого и короткий карабин.

– Не имеете права, - машинально сказал Клюшкин, - я на вас жаловаться буду.

– Жалуйся, - равнодушно ответил захватчик.

За спиной у Клюшкина застрекотал телеграфный аппарат.

– Давай, принимай телеграмму, - приказал ночной гость.
– Только без глупостей.

Другой из визитеров тем временем взялся за телефон. Дозвонившись до нужного номера, он произнес только одну короткую фразу:

– Ons is gereed.

* * * * *

В каюту капитана Бриджстоуна, командира крейсера Его Величества "Гефестион", постучали.