– Что вы говорите, господин Букреус! – воскликнула Филистена. – Этого не может быть!

– И, тем не менее, это так. Иначе принцесса ни за что не пошла бы с графом к алтарю. Представляю, как поразилась она, увидев, что перстень легко наделся на палец Пардозы. Но он обманул вас, принцесса. Граф подменил перстень.

– Но когда? – спросила принцесса. – Ведь я не спускала с него глаз.

– Совершенно верно, – согласился архивариус. – Не спускали ни на минуту, за одним исключением. Помните, во время вашего разговора с ним,послышался странный шорох? Пардоза подошел к заколоченной двери и сказал, что ничего страшного и что это мыши.

– Да. Но откуда вы все это знаете?

Архивариус улыбнулся и продолжил:

– Очень просто. Это были мы с Себастьяном, а не мыши. Мы находились по ту сторону двери, и мой друг от нетерпения прийти вам на помощь наделал тот шум, который испугал вас и, увы, дал возможность графу подменить перстень.

– Но почему ты так уверен, Бальтазар? – спросил Себастьян. – Ведь ты не мог этого видеть.

– Как только пораженная принцесса согласилась идти с графом под венец, – объяснил архивариус, – я предположил, что здесь что-то не чисто, а когда хорошенько обследовал место в монастыре, где граф Пардоза обернулся пауком, то нашел вот это.

Архивариус вынул из кармана два совершенно одинаковых перстня и, показав их всем, продолжал:

– Принцесса то ли по неопытности, то ли будучи подавленной не смогла отличить истинный талисман от ложного. Я, надо сказать, тоже не возьмусь за это. Но вам, ваше величество, это будет по силам.

Король взял оба перстня и внимательно их рассмотрел.

– Хорошая работа, – сказал он. – Они и впрямь похожи как две капли воды. Но не я развею обман. Себастьян, протяни ко мне руку.

Себастьян послушался, и король положил ему на ладонь оба перстня. Тут все увидели разницу: золото и камень одного перстня посветлели, будто налились светом, в то время как другой перстень, хоть и был золотым, потускнел.

– Вот мы выявили настоящий перстень, а заодно – и настоящего жениха. Надень, Аранея, перстень на палец возлюбленному, – сказал король.

Принцесса с радостью исполнила повеление отца.

– А теперь, дети мои, оба снимите свои перстни. Свадьба еще впереди.

Аранея поразилось, тому, как легко снялся дотоле приросший к ее пальцу перстень. Король спрятал перстни в шкатулку, а принцесса заметно погрустнела.

– От счастья, – сказала она, – я совсем забыла о несчастном герцоге Карабусе. Отец, Самюэль попал в страшную беду, только на тебя моя надежда…

Но не успела принцесса договорить, как хлопнула дверь, и на пороге появилась женщина. Все присутствующие, за исключением короля, узнали в ней супругу профессора Инсекториуса Эмилию. Она быстро сбежала по ступенькам, но вдруг огляделась и застыла в полном недоумении, будто забыла, зачем спешила сюда.

– Что же вы, сударыня? – проговорил король. – Уж коли возымели решимость войти, так скажите, чем могу быть вам полезен?

Тут Эмилия очнулась, решительно, хотя и не без опаски, подошла поближе и горячо заговорила:

– Умоляю вас, немедленно расколдуйте моего несчастного мужа!

Король удивленно посмотрел на нее и промолвил:

– Я вас не понимаю, милая женщина. Потрудитесь выразиться яснее.

– Это король, – шепнул на ухо Эмилии архивариус.

– Благодарю вас, – отвечала та, – но я и так не слепая. Ваше величество, – снова обратилась она к Аранеусу, – велите вашей дочери расколдовать моего супруга.

Эмилия разжала сцепленные ладони, и все увидели на них профессора Инсекториуса.

– Мое почтение, ваше величество. Мое почтение, дамы и господа, – пропищал, кланяясь, профессор.

– Это еще что за диво! Среди моих подданных я такого не припомню… Аранея, ты что-нибудь понимаешь? – спросил король, удивленно глядя на диковинного мотылька.

– Это профессор Инсекториус, – растерянно ответила принцесса, – но я не понимаю, что с ним произошло.

– Как! – вскричал профессор. – Разве не вы превратили меня в маленького мотылька?

– Уверяю вас, нет!

– Постойте, – сказал король. – Я что-то ничего не могу понять.

– Сейчас я вам объясню, ваше величество, – проговорил архивариус и рассказал все, что произошло на балу.

– Теперь мне ясно, – улыбнувшись, сказал король Аранеус. – Смею вас уверить, господин профессор, вас никто не заколдовывал. Вернее, конкретно никто.

– Что же это? По-вашему, я сам себя заколдовал?

– Почти что так. Видите ли, когда вы показали золотую жужелицу, в которую до того, как вы ее изловили, обратился герцог Карабус, то вызвали сильный испуг и негодование у насекомых, под видом музыкантов и танцоров присутствующих на балу. Всеобщий страх и негодование – страшная сила. Она-то и поспособствовала вашему превращению. Но главное, как теперь ясно, – вы сами были в весьма экзальтированном состоянии. Причин много – следствие одно.