Шрифт:
– Детка, почему бы нам не пойти в спальню и не полежать в темноте?
Он передал ей водолазку, и девушка прикрыла грудь.
– Даже если мы будем просто лежать и смотреть в потолок, мы будем вместе. А если что-нибудь случится – то не со злости, и потому не разочарует нас. Хорошо?
Марисса смахнула пару слезинок. Натянула на себя водолазку. Посмотрела на водку, которую так и не допила.
Он поднялся на ноги и предложил ей руку.
– Идем.
После долгой паузы их ладони встретились, Буч помог Мариссе подняться с дивана и повел в спальню. Когда он закрыл дверь, стало совершенно темно, и он включил маленький ночник на тумбочке. Слабая лампочка светилась, как уголек в камине.
– Иди сюда.
Он подвел ее к кровати, уложил и сам растянулся рядом, так что он лежал на боку, а она на спине.
Когда Буч разгладил на подушке несколько прядей ее волос, Марисса закрыла глаза и прерывисто вздохнула. Постепенно напряжение покинуло ее тело, и она расслабилась.
– Ты прав. Ничем хорошим это бы не кончилось.
– Дело не в том, что я тебя не хочу.
Он поцеловал Мариссу в плечо, она повернулась и прижалась губами к его ладони.
– Ты боишься? – спросила она, – Того, что произойдет с тобой завтра?
– Нет.
Буч волновался лишь за нее. Ему не хотелось, чтобы Марисса наблюдала за его смертью. И он молился, чтобы до этого не дошло.
– Буч… твоя человеческая семья. Ты хочешь, чтобы их известили, если ты…
– Нет, их незачем извещать. И не говори так. Со мной все будет в порядке.
Боже, пожалуйста, не дай ей увидеть, как я отойду в мир иной.
– Но разве они не будут переживать?
Когда Буч покачал головой, лицо Мариссы погрустнело.
– Тебя должны оплакивать люди твоей крови.
– Так и будет. Это сделает Братство.
Глаза Мариссы увлажнились, и он поцеловал ее.
– И больше ни слова о трауре. Это не входит в мои планы. Забудь.
– Я…
– Ш-ш-ш. Мы туда не собираемся. Ты и я останемся здесь.
Он положил свою голову рядом с ее и продолжал гладить прекрасные белокурые волосы. Когда дыхание Мариссы стало глубоким и ровным, он придвинулся немного ближе, прижал ее к своей обнаженной груди и закрыл глаза.
Буч, должно быть, уснул, потому что через некоторое время очнулся. Самым восхитительным образом.
Он целовал ее шею, проводил рукой по боку к груди. Он забросил ногу поверх ее ног, уткнувшись своим органом в бедро девушки. Выругавшись, отодвинулся, но Марисса тянулась к нему, пока наконец не оказалась наполовину сверху.
Она открыла глаза.
– Ах…
Он поднес руки к ее лицу и откинул назад волосы. Их взгляды встретились.
Приподняв голову от подушки, он нежно поцеловал ее в губы. Один раз. Два. И… снова.
– Что-то… происходит? – прошептала Марисса.
– Ага. Думаю, кое-что происходит.
Он снова притянул к себе девушку и поцеловал, затем проник в нее языком, лаская. Их тела двигались в такт, имитируя половой акт, вперед-назад, она обхватывала его, терлась…
Он делал все медленно, плавно, осторожно раздевая ее. Когда одежда была снята, он слегка отодвинулся и посмотрел на тело Мариссы.
О… боже. Такая нежная женская кожа. Идеальные груди с напрягшимися сосками. Все потайные места. Прекраснее же всего – лицо. На нем не осталось страха, лишь эротическое предвкушение.
Значит, он доведет до конца происходящее между ними. Если бы он увидел в ее глазах хоть каплю сомнения, то доставил бы удовольствие только ей, и все. Но она хотела того же, чего и он, и Буч был уверен, что на этот раз ей не будет больно.
Он встал и сбросил туфли от Гуччи, которые шлепнулись на пол одна за другой. Широко распахнутыми глазами Марисса наблюдала, как руки Буча скользнули к поясу брюк, как он расстегнул пуговицу, затем молнию. Трусы упали на пол вместе с брюками, а эрекция была такой бурной, что Буч прикрылся рукой, прижимая член к животу, не желая пугать Мариссу.
Когда он лег, она подкатилась к нему.
– О боже, – выдохнул он, когда их тела соприкоснулись.
– Ты такой голый, – прошептала она у него над плечом.
Он улыбнулся, зарывшись лицом в ее волосы.
– Как и ты.
Марисса водила руками вверх-вниз по телу мужчины, и он чувствовал, как разгорается в нем жар, особенно когда она скользнула рукой между их телами и «взяла курс на юг». Марисса достигла низа его живота, и орган Буча запульсировал, отчаянно нуждаясь, чтобы к нему притронулись, поласкали, сжали, пока он не взорвется.