– Вы имеете в виду ту девушку, о которой Вы мне говорили... когда-то?

Терренс улыбнулся, и его глаза вновь заблестели.

Он помнил тот 1915 год, самый черный год во всей его жизни. Постановка "Ромео и Джульетта" имела большой успех. Ему только исполнилось восемнадцать лет, но его имя было уже широко известно на всем севере страны. Теперь у него не было финансовых трудностей, но, по иронии судьбы, все стало еще хуже. Он чувствовал себя запутавшимся, одиноким, ужасно грустным и вдобавок к этому начал слишком много пить. Однажды вечером после спектакля он собрался навестить свою невесту, но вместо того, чтобы отправиться в Куинс, туда, где она жила, он направился в дешевый бар, далеко от шикарного Манхэттена.

Место было темным, и народу было мало, но те, кто находился там, были простыми рабочими. Был поздний вечер, и Чарльз Эллис, которому было 22 года, и который только начинал карьеру журналиста, пришел в этот бар с определенной мыслью - расслабиться, так как в тот день он был немного расстроен из-за неудавшегося интервью.

Оба юноши столкнулись при входе в бар, но, несмотря на проникшуюся друг к другу симпатию, они не обменялись и словом. Эллис пришел с другом, а Грандчестер был слишком поглощен своими мыслями и бутылкой виски, так что его не интересовало, что происходило вокруг.

Было уже достаточно поздно, и в баре почти никого не осталось, друг Эллиса уехал, и между двумя единственными посетителями того пустынного бара завязался разговор.

Эллис был не сильно пьян, так как пил медленно и в действительности выпил не слишком много за этот вечер, но было очевидно, что Грандчестер был полностью потерянным.

Молодой журналист рассчитывал поговорить с кем-нибудь. И его случайным собеседником оказался, ни больше ни меньше, театральное открытие года, который до настоящего момента никому не давал интервью, а сейчас был пьян и достаточно общителен!

– Как Вы думаете, почему я такой пьяный?
– спросил Терри заплетающимся голосом, не обращая внимания на свой сильно британский акцент, и Эллис сначала не мог понять, что он хотел сказать.

– Возможно, Вы расслабляетесь, - ответил журналист, стараясь запечатлеть в голове разговор с актером, чтобы вспомнить его позже. Он не мог достать свой блокнот и записывать туда все перед актером; так что он должен был запоминать все то, что было возможным.

– Расслабляюсь!.. Если бы... Если бы все было не так плохо!.. Но это моя вина.

– Почему Вы так говорите?

– Потому что я глупец, конечно же. Я аристократический болван... Но да... Очень достойно...
– сказал молодой актер, шутя сам с собой.

– Я Вас не понимаю.

– Есть одна вещь... Если ты встретил девушку, которая наполнила твое сердце музыкой, и твоя душа открывается настежь только от взгляда на нее..., что бы ты сделал?
– спросил юноша, изумляя Эллиса лиризмом своих слов, несмотря на его опьянение.

– Я полагаю, что это бы произошло, если бы я влюбился в нее... Тогда... я бы начал ухаживать за ней и добиваться, чтобы она осталась со мной навсегда.

– Очень хорошо! Хороший ответ... Он ставит тебя на два сантиметра вперед... Меня конечно. Вот что я имею в виду.

– Но...
– запнулся Эллис, сомневаясь, должен ли он оказывать давление на пьяного своими вопросами, - Вы только что сказали, что у Вас есть невеста, так?

– А-а... Моя невеста. Верно... Она самая нежная девушка, которую ты можешь себе представить... Я настолько жалок... Но она не хочет заставить мою душу вновь запеть внутри.

– Возможно, Вы найдете другую.

Юноша медлил с ответом на последний вопрос, как будто мог думать, несмотря на влияние алкоголя.

– Нет... Грустно, правда?.. Но это не худшее... Я пробудил любовь в другой... И язык мой стал моим эстампом, я думаю, что никогда не смогу ее забыть. Я пробудил любовь отчаянием этой другой девушки. Но прошло вот уже три года, и я ничего не делаю, кроме как думаю о ней. Бог знает, что я никогда не смогу никого полюбить так, как ее, и не пожелаю женщины сильнее, как желаю эту!

– А почему Вы тогда не порвете с невестой, которая у Вас сейчас, и не найдете ту другую, которая завладела Вашим сердцем?

– Очень просто. Потому что она меня заставила. Не было другого выхода...

И так, ночь протекла в этих признаниях, они не представились друг другу, но репортер в этом и не нуждался, Эллис проводил пьяного актера до Гринвич-вилладж, где он жил, и оставил его в холле. Через некоторое время он вернулся в Бронкс, где тогда жил, и провел всю ночь, переписывая в тетрадь свое интервью с актером.

Хотя он хорошо помнил все детали разговора, в последний момент он порвал свой черновик, уничтожая тем самым все личные мелочи, которые, несомненно, намекали на Сюзанну Марлоу.