– Я помню, что Вы на долгое время исчезли с публики, спустя некоторое время после нашего знакомства. Должен признаться, что тогда я думал - Вы больше никогда не вернетесь на Бродвей. Однако, позже, через несколько месяцев, удивив всех, Вы вернулись. Не могли бы Вы рассказать, что тогда произошло?
– расспрашивал Эллис, вновь берясь за свой блокнот.

– В то время я сделал самые глупые и постыдные вещи во всей своей жизни, - ответил актер, поднимая бровь в знак неодобрения, - но я не хочу об этом говорить. Но могу сказать, что меня спасло чудо, и я принял решение вернуться в Нью-Йорк и продолжать свой путь.

– Но это также повлекло за собой восстановление Вашей помолвки с Сюзанной Марлоу, не так ли?

– Да, это так. В тот момент, я думал, что в долгу перед Сюзанной, и что единственный способ, достойный оплатить его - жениться на ней, но это было ошибочным мнением. Из-за моей боли после потери любимой женщины, я испугался этой предполагаемой обязанности, но после нескольких месяцев скитания, я все же решился вернуться и выполнить свои обязанности. К несчастью, для бедной Сюзанны все сложилось плохо: ее здоровье ухудшалось, и Вы уже знаете грустный конец этой истории.

– Но если бы она не умерла, то Вы бы женились на ней, верно?
– продолжал Чарльз, все более заинтригованный.

– Да, и сделал бы самую большую ошибку в своей жизни. Но чтобы понять это, мне необходимо было переплыть океан, прослужить в армии и встретить человека, перед которым я останусь в долгу на всю свою жизнь.

– Вы хотели бы рассказать об этом человеке?
– рискнул спросить Эллис.

– Да, и Вы даже можете это напечатать, только, пожалуй, опуская все, что связанно с Сюзанной. Я бы не знал, что делать если бы все то, что я Вам рассказал тогда в баре, выпустили бы на свет. Последнее, чего бы я хотел - чтобы подтвердилось, что моя помолвка с Сюзанной была основана на чувстве вины и благодарности. Мне очень повезло, что Вы оказались очень благородным человеком, и я хочу, чтобы память о моей бывшей невесте осталась чистой перед общественным мнением. Вы меня понимаете?

– Конечно мистер Грандчестер. Вы были тогда безрассудны... Но мы говорили о человеке, с которым Вы познакомились во Франции.

– Я говорил о том, кого очень сильно уважаю и считаю одним из моих лучших друзей. Его имя Арманд Граубнер, и он - священник.

Грандчестер замолчал, ожидая реакцию своего собеседника.

– Разве Вы религиозны?

Актер откинулся на спинку кресла и довольно долго смеялся над удивлением репортера.

– Действительно, я не атеист, если Вы об этом говорите, хотя также и не могу сказать, что сильно верующий. Но моя дружба с отцом Граубнером не имеет ничего общего с моими религиозными убеждениями.

Я познакомился с ним на фронте и завязал дружбу с ним в то время, когда я перестал верить в людей. Он открыл мне глаза на ложные понятия, которые укрепились в моем разуме впоследствии ортодоксального образования, которое я получил, и приносившие много вреда. Прежде всего, это касалось моего предполагаемого долга, который, как я думал, у меня есть перед Сюзанной. Можно сказать, что Граубнер помог мне преодолеть чувство вины, которое я ощущал после несчастного случая, из-за которого Сюзанна пострадала, спасая мне жизнь.

– Вы до сих пор общаетесь с этим человеком... Грауберном?
– заинтриговано спросил Эллис.

– Конечно. Он сейчас живет в Германии, и служит в маленьком церковном приходе в окрестностях Баварии. Мы часто переписываемся, и когда я путешествую по Европе, я всегда использую эту возможность встретиться с ним.

– Значит, знакомство с этим человеком было одним из важных событий, которые произошли во Франции, не говоря уже о встрече там с Вашей женой, - заключил Чарльз с двойным намеком.

– Да, я не делаю из этого тайны, а наоборот, я очень горжусь своей дружбой с Армандом Граубнером, но то, что я сейчас Вам поведаю, должно остаться в тайне, из-за большого уважения к памяти Сюзанны.

– Как скажете, - воодушевил его журналист, усаживаясь поудобнее.

– Эллис, Вы завоевали мое доверие Вашей профессиональной работой в течение всех этих лет. И я скажу Вам то, что я познакомился со своей женой не во Франции, как предполагали многие, и мы договорились, что не будем их переубеждать.

– А когда?
– спросил журналист, и его разум начал связывать неожиданные факты.

– Я скажу Вам так, - ответил актер, а его лицо освещалось последним лучом солнца этого дня.
– Я познакомился с Кенди, когда мне исполнилось пятнадцать лет, а ей четырнадцать. Но, несмотря на свою молодость, мне было достаточно ее увидеть один раз, чтобы понять, что она будет единственной любовью всей мой жизни. С той первой ночи, я был одержим ею, и, несмотря на то, что пытался отрицать свои чувства, но по мере того, как сильная симпатия перерастала в глубокую любовь, вскоре я сдался, и до сегодняшнего дня признаю себя заложником этой любви.