* * *

Утром, в семь часов по местному времени и в двадцать — по бортовому, меня разбудил дежуривший в это время Пак:

— Мистер, тут к нам просится карантинная инспекция.

Мне было неохота вставать:

— Принесла нелегкая... Ладно, пусть заходят.

— Но они отказались лезть через абордажную палубу.

— Вот интересно... — Я потянулся. — Почему?

— Там ведь три женщины, и из них одна — уже немолодая. Они не хотят лезть по скобам корпуса.

Я, усмехаясь, оделся и перенесся на абордажную палубу. Мальчики из дежурившего здесь наряда стрелков лежали на животах по краю створки шлюза и смотрели вниз. Подойдя к ним, я тоже присел и взглянул на землю. До грунта было метров восемнадцать. Обычно, чтобы забраться на линкор, ребята пользовались лебедками. Они прикрепляли к тросу карабин, висевший на поясе, и он за три секунды затаскивал их наверх. Предлагать такой способ стоявшим внизу дамам было бы просто смешно. В качестве альтернативы по корпусу корабля шли скобы, но женщины вряд ли бы рискнули подняться по ним на такую высоту. Я решил спустить карантинному отряду грузовую панель. Дамы не сразу согласились встать на нее, но мне удалось убедить их, что другого способа попасть к нам просто не существует. Грузовой подъемник двигался медленно, и инспекция добралась до абордажной палубы без приключений. Первой, не дожидаясь, когда панель полностью причалит, на пол спрыгнула девушка лет двадцати трех. За ней элегантно сошла инспекторша постарше. А возглавляла делегацию пожилая, степенная начальница. Она укоризненно покачала головой:

— К вам на борт попасть могут разве только альпинисты.

Я галантно поклонился:

— Извините, мэм, но такова специфика конструкции линкоров.

Она простила меня и стала готовить к работе многоканальный сканер. Молодая же дама, ласково улыбаясь, смотрела на наряд стрелков. Трое моих мальчишек смутились и опустили глаза. Их чувства выдавали покрасневшие уши. Молодая леди закрыла рот ладошкой и тихо засмеялась. Затем она достала из кармана что-то заманчиво хрустящее. Мальчишки замерли. Девушка спросила:

— Хотите шоколаду?

— Конечно, мисс! — невоспитанно-громко в унисон воскликнули мальчики и из-за этого застеснялись еще больше. Они виновато поглядывали в мою сторону, но я сделал вид, что ничего не замечаю. Молодая дама, поймав их взоры, уже просто расхохоталась. Она подошла к ребятам, поделила пластинку лакомства на три части и одарила ими стрелков, потрепав при этом их вихры. Затем девушка быстрым шагом догнала уходившую в глубь корабля группу. Когда она поравнялась со мной, я, улыбаясь, сказал:

— Знаете, мисс, у меня ведь здесь тридцать таких гавриков. Чтобы их всех накормить шоколадом, нужно килограммов пять, не меньше.

Молодая дама заметно опечалилась:

— Все-таки человечество сделало большую ошибку. Ведь это же нормальные дети. Как можно заставлять их воевать?

Я пожал плечами:

— Не берите в голову. Для них данное занятие не более чем интересная игра. — И замолчал, прекрасно понимая, насколько эта официальная отговорка далека от истины.

Инспекция покинула нас через двадцать минут. Пожилая начальница не нашла ничего подозрительного, но долго ворчала по поводу обилия зелени в отсеках линкора. Она пугала меня какой-то эриданской ржавчиной. Но я в ответ твердил, что наш корабль никогда не был в окрестностях эпсилона Эридана. Наконец, группа карантинщиков опустилась на землю около корпуса. Молодая дама подняла голову и, увидев светившиеся счастливыми улыбками рожицы стрелков, помахала им на прощание ладонью. Мальчишки радостно закричали в ответ и тоже замахали руками. Мне даже пришлось на всякий случай схватить одного из них за щиколотку, чтобы он не свалился вниз головой.

Проводив делегацию, я получил возможность набрать полную грудь воздуха, хорошенько потянуться и осмотреть ландшафт вокруг корабля. Насколько хватало глаз, кругом простиралась голубая степь. Кое-где поднимались низкорослые деревца, да блестели медным цветом в лучах красноватого рассветного солнца маленькие блюдца озер. В километрах пяти по левому борту вдаль уходила дорога к едва видневшемуся на горизонте городку. Сразу за ней стоял эсминец, вероятно, тот, о котором говорил мне Кондор.

Освещенный лучами поднимавшегося светила, мой корабль быстро оживал. Все свободные от вахты бойцы высыпали наружу и постепенно разбредались по округе. Заядлые футболисты тут же нашли площадку, лишенную кочек, аккуратно подрезали на ней высокую траву, соорудили ворота и обсуждали возможность сыграть со сборной стоявшего вдалеке эсминца. Прогуливаясь около перебрасывающихся мячом мальчишек, я заметил, что за мной наблюдает группа из пяти ребят. Это были операторы Ким, Рак и Змей, а также два первых пилота катеров: Рене и Серый. Я прекрасно понимал, что парни, конечно же, обсуждают возможность вылазки в городское казино и обмозговывают, как бы побыстрее уговорить меня. Наконец, в качестве парламентера был отправлен Ким. Мы поговорили с ним о разных вещах: о местной природе, о подаренном карантинной инспекторшей наряду стрелков шоколаде, о предстоящем футбольном матче и еще о многом другом. Исчерпав все темы для бесед, Ким осведомился у меня о ближайшем городке, призрачно намекнув о желании посетить игорный зал. Я ответил нейтрально, сказав, что все равно он открывается не раньше четырех вечера по местному времени, поэтому поговорить конкретно лучше будет после обеда. Ким согласно кивнул головой и удалился.

Я продолжил в задумчивости бродить по степи, раздвигая ногами пластинки листьев инопланетных злаков. Вдруг мне показалось, что меня кто-то тихо позвал. В метрах десяти прямо по ходу из травы поднялась голова Жана. Он призывно махнул мне рукой, одновременно прижав указательный палец к губам. Вероятно, он увидел какую-то зверушку и не хотел, чтобы я ее спугнул. Подойдя осторожно к Жану, я присел и посмотрел туда, куда мальчик показывал рукой. На невысоком пригорке, около деревца, грелось на солнышке существо, напоминавшее нашего суслика. Оно лежало лапами вверх, подставив под потоки тепла свое брюшко. Тут рядом появился второй зверек. Видно он тоже хотел погреться, но пригорок был слишком маленьким для двоих. Кроме того, лежавший на нем собрат не давал конкуренту расположиться рядом, огрызаясь короткими писклявыми звуками. Испытав все способы мирно решить проблему, второй зверек разбежался и стукнул разомлевшего лежебоку макушкой под зад. Тот, не ожидая такой атаки, перевернулся через голову и кубарем скатился в траву. Жан не удержался и громко рассмеялся. Существа подпрыгнулли и уставились на нас своими шестью зелеными глазами, а затем с пронзительным лаем скрылись в зарослях. Жан раскинул руки и со счастливой улыбкой повалился на спину, а я подзадорил его смех, слегка проведя костяшками пальцев по ребрам мальчишки. Он задергался, захлебываясь хохотом, и старался отбить кисть моей руки. Наконец, успокоившись, Жан вздохнул и мечтательно уставился на проплывающие высоко в небе облака. Я спросил его:

— Ты хочешь съездить в город?

Он заложил руки за голову:

— Да что мне там делать? Хотя, можно было бы побегать по книжным лавкам — поискать книги о местной природе на английском.

Я погладил Жана по щеке, и он мимолетным движением доверчиво прижался к моей ладони. «Какой все-таки хороший мальчишка!» — подумалось мне. Я глядел на лежащего ребенка, мое сердце наполнилось тягучей тоскою: «Зачем нужна эта жестокая вещь — война? За что люди наказаны такой напастью? Почему мир устроен настолько несовершенно, что за каждый шаг вперед мы должны платить неимоверно дорогой ценой?»