Налетевший порыв ветра донес крики болельщиков. Начался футбольный матч между сборной моего линкора и незнакомого эсминца. Мы поднялись и пошли к футбольной площадке.

Обе команды трактовали атакующий стиль игры, поэтому встреча закончилась с большим, однако, ничейным счетом: восемь — восемь. После соревнований и игроки, и болельщики изрядно проголодались, поэтому весь экипаж, как по команде, направился обедать.

Во время футбола я познакомился с командиром эсминца. Он носил красивое имя Март. Я пригласил его пообедать со мной на линкоре. Март согласился. Мы не спеша шли к кораблю и беседовали о положении на фронтах, когда нас догнала все та же пятерка игроков. Рак выждал паузу в нашей беседе и с заискивающей улыбкой спросил:

— Ну как, Фобос, можно нам съездить в город? Март, услышав его вопрос, поинтересовался:

— Вы что, решили посетить казино?

Рак, прежде чем ответить, несколько секунд подумал, нет ли здесь подвоха, но затем кивнул головой:

— Заодно можно было бы и туда сходить.

Март усмехнулся:

— Дохлый номер.

Ребята обогнали нас и встали по ходу движения, так что мне с товарищем пришлось остановиться. Ким вкрадчиво осведомился:

— Почему это «дохлый номер»?

— Вас туда не пустят киберы.

Стоящий за спиной коллеги Серый громко сказал:

— Чего свистишь! Какие киберы? Тут отродясь не было ни одного робота-полицейского!

Я строго посмотрел на пилота:

— Следи за своим языком! Соблюдай приличия.

Серый раздосадованно сплюнул:

— А чего он издевается! Сам, наверное, уже наигрался и хочет нас отвадить.

Март рассмеялся:

— Я серьезно, ребята. Три месяца назад тут наладили сборку киберов. Так что веселые денечки закончились.

Игроки в потрясении стояли кольцом вокруг нас. Мне пришлось буквально переставить Рене на другое место, чтобы освободить дорогу. Опустив головы, мальчишки поплелись за нами к линкору. Весь оставшийся путь они посыпали проклятьями и грозились разнести всю планету. Меня это очень тревожило. Иногда у моих орлов отказывали тормоза, и они могли наломать дров. К сожалению, в арсенале предназначавшихся для бойцов медикаментов имелось изобилие препаратов, снимающих ощущение боли, нерешительности или страха, но не было средств, способных подавить чувства злобы или мести. Поэтому ребята зачастую становились жертвами наступательной доктрины нашего командования, считавшего агрессивность солдата чуть ли не первостепенным качеством. С другой стороны, я не мог просто взять и запретить им отправиться в город, иначе мальчики бы дулись на меня все оставшееся время рейда, а это грозило перерасти в скрытый саботаж приказов и привело бы к гибели линкора. Поглощенный такими заботами, я совершенно забыл, что Март был приглашен ко мне. Однако, когда я забрался на абордажную палубу и вспомнил об этом, то обнаружилось, то командир эсминца, сразу после нашего разговора с ребятами, отправился восвояси. Я мысленно поблагодарил Марта за такую проницательность: мне действительно сейчас лучше бы было пообедать в одиночестве.

В три часа по бортовому времени я осведомился по общему селектору о том, кто хочет съездить в город. Я не опасался, что такое желание выскажет вся команда. Как правило, штурмовики и ремонтники были в силу своего характера домоседами и не принимали участия в такого рода вылазках. Так и получилось на самом деле. Подсчитав число «туристов», я позвонил в местное экскурсионное бюро и заказал нужное количество микробусов.

К назначенному сроку все отъезжающие собрались невдалеке от линкора, ожидая прибытия машин. Моей пятерки игроков не было видно. Наконец, микробусы подкатили к нам. Ребята помладше, шумя и расталкивая друг друга, бросились занимать свои места. Они нарядились в разноцветные комбинезоны со множеством накладных карманов, куда можно было напихать огромное количество всяких вкусных вещей. Я уже давно смирился с тем, что после таких вылазок, как пить дать, один-два стрелка маялись животами. Сам я на всякий случай решил надеть скафандр, правда, без ранца, так как здесь мне не грозила смерть от недостатка воздуха, пищи или воды. Слева на поясе у меня болтался лучевой клинок, а справа я повесил на кольцо бластер.

Вот уже отъехала последняя группа стрелков, и на поле осталась единственная шестиместная машина. Я понял, что это — для меня и игроков, поэтому забрался внутрь. Пятерка появилась через несколько минут. Глядя на ребят через окно салона, я увидел, что они тоже облачились в скафандры без ранцев и по вооружению ничем не уступали мне. Пришлось поспешно вылезти из микробуса и остановить их. Я, оглядывая амуницию отряда, произнес:

— Куда это вы так вырядились? Можно подумать, что намечается налет на местный банк.

Змей, однако, не растерялся и ехидно парировал:

— Но, простите, мистер, однако вы же сами так оделись.

Туг мне нечего было сказать. Все же я приказал Киму и Серому оставить бластеры, попросив при этом не обижаться на меня, мотивируя свое решение желанием избежать прецедентов из-за их неуравновешенного поведения. Ребята понимали, что в чем-то они должны мне уступить и со вздохами выполнили команду. Наконец, мы расселись в салоне и, включив автопилот, покатили к городу.

* * *

До города было гораздо больше километров, чем я полагал вначале. Те строения, которые я принял за его окраину, обозревая утром окрестность с абордажной палубы, на деле оказались огромным сельскохозяйственным предприятием, занимающим несколько тысяч гектаров. Такой размах был понятен, ведь как говорил нам не замолкавший ни на миг автоматический гид микробуса, население планеты составляло уже восемь миллиардов человек, сосредоточенных большей частью в двадцати четырех городах-мегаполисах. Мы же направлялись в своего рода историко-культурный центр. Такие поселения создавались для развлечения туристов, желавших окунуться в стиль жизни прошлых веков.

После десяти минут поездки по бокам дороги показались первые строения — различные старомодные отели и забегаловки. Однако, так как мы прилетели в разгар рабочей недели, посетителей было очень мало. Доехав до первой стоянки, наша компания оставила машину и пошла бродить по городу. Не стоит описывать попадавшиеся нам по пути достопримечательности, поскольку они не представляли собой ничего интересного. Единственным, что заинтересовало, были японский сад камней, да пара экстравагантных буддийских храмов. Шатаясь таким образом по кварталам, вызывая недоумение на лицах редких прохожих своей воинственной одеждой, мы неожиданно вышли к Плей-стрит. Легкомысленные витрины окруживших нас магазинчиков как бы зазывали дальше в глубь улицы: к более острым ощущениям. И тут, на мою беду, среагировав на наше присутствие, в воздухе материализовалась восхитительно мерцающая надпись: