— Неужели ты не узнал меня, Джав?

Ничего не понимая, я переводил взгляд то на адвоката, то на своего штурмовика. И вдруг с трепетным чувством осознал, насколько же похожи их лица. Не было сомнения, что генетически это очень близкие люди. Но...

— Это невозможно, мистер! — обратился я к адвокату.— Шура не может быть вашим сыном. Ведь он же искусственный... Правда?

Последний мой вопрос был обращен к мальчику. Шура выпучил глаза, всем своим видом показывая, что, конечно же, так.

Мистер Рай охватил голову руками и потупил взор:

— Я чуть не лишился рассудка, когда его увидел... Да, конечно. Вы правы. Прошло четверть века... И все же это мой сын! Его тело, его лицо и его голос. И потом, мистер Фобос,— адвокат схватил меня за руку, — Джав эвакуировался вместе с корветом экспедиционного корпуса. Мне потом сказали, что корабль уничтожен. Не могли ли принять его за члена экипажа и воскресить вместе с искусственниками? Случайно. По ошибке?

Совершенно сбитый с толку я подошел к Шуре и неосознанным движением провел ладонью по его лицу, убеждаясь в реальности существования этой милой мордашки:

— Нет. Ведь на вашего сына не могли завести матрицу. Нет, такого не бывает.

— Джав, — опять завел старую песню мистер Рай, — Джав, неужели ты меня не помнишь?

Шура долго молчал, а потом поглядел на меня:

— Фобос, иногда я и в самом деле вижу странные сны. В которых события непонятны... И вообще...

Штурмовик опять перевел взгляд на мистера Рая, но смотрел уже не с недоверием, как в первые минуты. Выражение лица мальчика было как у человека, мучительно пытающегося вспомнить нечто безвозвратно забытое, от чего остались лишь смутные образы.

— Не знаю, мистер,— продолжил Шура. — Но я вас вроде бы где-то видел.

— Господи, — воскликнул адвокат, — конечно же, видел. Ну, вспомни, прошу тебя, мой малыш, вспомни внешний мир, наш жилой отсек... Ну? Ты помнишь маму, сестренку? Помнишь Индиру?

Шура в тот миг начал отходить спиной к двери и замотал головой. А мистер Рай спрашивал его все о новых и новых подробностях мнимого совместного прошлого. Неожиданно мальчишка завопил:

— Нет! Нет! Не помню я ничего!

И рванулся прочь из моей каюты. Мистер Рай вскочил было с места, но я преградил ему путь. В первую секунду, судя по мимике, он действительно обезумел и готов был броситься на меня, но потом огонь в его глазах потух. Адвокат со сдавленным стоном опустился в кресло и закрыл лицо руками. Тело его содрогалось в беззвучных рыданиях.

* * *

События эти застали меня врасплох. То, что мистер Рай принял Шуру за чудом воскресшего собственного сына, могло быть либо одной из форм помешательства, либо адвокат был изощренным маньяком. Именно к таким выводам я пришел, обдумывая сложившуюся ситуацию наедине. Как бы то ни было, мистер Рай с удвоенной энергией принялся тормозить наше дело. Однако, несмотря на все его старания, оно очень быстро дошло до суда. Собственно, прошло всего две недели, наполненные нервотрепкой и тихим блаженством дивных закатов среди бескрайней степи, как целая орава следователей, во главе с человеком в штатском представила оконченное дело об «хулиганских действиях группы военнослужащих экспедиционного корпуса», изложив его на пяти мегабайтовых дискетах. Это сообщение меня здорово развеселило. Недоумевавшему адвокату я ответил, мол, ума не приложу, как им удалось раздуть инцидент до масштабов планетарного катаклизма. На пяти мегабайтах можно было запечатлеть всю историю этой планеты.

Во время этой последней беседы я особенно тщательно ловил каждую черточку эмоций адвоката, оценивая, согласится ли он помочь мне выпутаться немного экстравагантными методами. Постепенно мои мысли переключились, на анализ отношений мистера Рая и Шуры после их очной беседы. Собственно, отношений как таковых не было, но поведение претендента на отцовство и его потерявшегося сынишки забавляло меня. Адвокат вроде бы не предпринимал попыток разыскать Шуру, хотя было заметно, что он жаждет хоть краем глаза увидеть его среди снующих ребят. Сам же мальчик ловко подглядывал за адвокатом, провожая его немного испуганным и растерянным взглядом. Я пока остерегался выяснять у Шуры с глазу на глаз, что он думает о случившемся...

На этом месте моих размышлений мистер Рай опять заставил меня вернуться в настоящее. Он поинтересовался, каковы мои дальнейшие действия, ведь суд состоится завтра. Произнеся вступительное слово, в котором я выразил благодарность мистеру Раю за проделанную работу, я заверил его, что, если все сложится так, как мы и предполагали, то есть меня арестуют вплоть до уплаты наложенного судом штрафа, то я очень скоро буду на свободе.

— А откуда деньги?

Я помедлил с ответом, подошел к пищевому автомату и, наливая себе и адвокату какой-то сок, неопределенно пожал плечами:

— Если вы согласитесь тайно вывезти с корабля одного из моих ребят, то все будет о'кей. Паренек переночует у вас, а утром, одетый в цивильное платье, встретится кое с кем, чтобы продать одну вещичку и выкупить меня. Я уверен, что все обойдется без приключений, ведь полиция стережет меня, как главного подсудимого, остальные члены экипажа никому не интересны, разве только командиры канонерок, да и то вряд ли.

— Вы в своем уме? Что это еще тут за махинации! Я настаиваю прекратить всякого рода самодеятельность...