— Есть некоторые условия, — сказал он. — От вас ждут уплаты долгов ее величества.

— Почту своей прямой обязанностью сделать это.

— Королева желает, чтобы вы не меняли членов тайного совета.

Елизавета изящно повела плечами.

— Мне кажется, что я свободна в выборе своих советников, так же как она была свободна в выборе своих.

Граф некоторое время хранил молчание. Принцесса показывает коготки, и он понимал, что неприятности не за горами. Он продолжал:

— И что самое важное, она требует от вас не менять в этой стране официальной религии.

Елизавета опустила голову и заговорила с вежливым достоинством:

— Я бы не стала менять ее при условии, что она будет испытана словом Господним, которое станет единственной основой моей религии.

Ферия был слишком разъярен, чтобы скрывать свои чувства. Какие неприятности ждут его господина, ждут Испанию, когда эта женщина воссядет на трон? Что он мог с ней поделать? Она проявила себя истинной кокеткой, когда он стал восхищаться ее платьем и драгоценностями, так что могло показаться, что он имеет дело с простоватой глупенькой девушкой, но внезапно ему пришлось столкнуться с искушенным государственным деятелем.

Он с тревогой взглянул в будущее и страстно пожелал, чтобы его отозвали в Испанию прежде, чем он станет служить в стране, где царствует такая женщина.

Джейн Дормер, невеста Ферии, заехала в Хэтфилд. Ее визит дал почву многочисленным предположениям, так как после госпожи Кларенциус она была самой приближенной фрейлиной королевы.

Елизавета встретила Джейн сдержанно. Она с подозрением осматривала ее: привлекательная молодая девушка и такая ревностная католичка, что скоро станет самой настоящей испанкой. К тому же наверняка шпионка.

Елизавета доверяла Джейн Дормер чуть меньше, чем всем этим придворным королевы, которые не доказали ей свою дружбу.

Джейн присела в реверансе и поведала принцессе, что в связи с тем, что здоровье королевы ухудшается с катастрофической быстротой, она, Джейн, по просьбе королевы, привезла Елизавете бриллианты из короны.

— Ваша светлость, я передаю вам три просьбы ее величества: чтобы вы были добры с ее слугами, уплатили ее долги и оставили церковь такой, какая она есть.

— Благодарю вас, госпожа Дормер, — сказала Елизавета. — Вы можете встать. Ее величество может спокойно почивать с сознанием, что я буду добра к ее слугам и уплачу ее долги. Что же касается религии, то в этом вопросе я уповаю ни на кого иного, кроме как на Бога.

Джейн сказала:

— Я привезла вам также шкатулку с драгоценностями от короля.

Елизавета приятно удивилась. Она обожала драгоценности, а подаренные Филиппом, — который, как ей казалось, начинал за ней ухаживать, — были для нее привлекательны вдвойне.

— Король сказал, что вы должны их принять, потому что знает, как вы ими восхищаетесь и как они вам подойдут.

— Значит, он так и сказал? — спросила Елизавета.

Джейн уверила, что именно так, и крайне довольная Елизавета постаралась всячески продемонстрировать ей свое расположение.

Ну, а выпроводив Дормер, принцесса задумалась. Было ясно, что Мария на пороге смерти. Она вспомнила предостережение Роберта, а также золото, которое он ей привез. Не слишком ли она упрямилась, когда вставал вопрос о религии? Не была ли она слишком надменной с Ферией? Что, если после всего этого Испания перестанет оказывать ей поддержку? Что, если король Франции станет приводить в исполнение какой-нибудь заговор с целью посадить на трон Марию, королеву Шотландскую?

Она послала за человеком, которого считала одним из своих самых горячих поклонников и которому могла доверять. Николас Трогмортон был замешан в заговоре, но его отпустили в связи с недоказанностью его вины.

— Мчитесь во весь опор во дворец, — сказала она. — Проберитесь туда, не поднимая излишнего шума, и непременно переговорите с фрейлинами королевы. Многие хотят служить мне, за исключением Джейн Дормер и старухи Кларенциус. Королева носит, не снимая, кольцо, покрытое черной эмалью, которое подарил ей ее муж на свадьбу. Это типично испанское кольцо. Когда все будет кончено, пришлите мне это кольцо, чтобы я была твердо уверена, что королевы уже нет в живых. Я отлично помню, что, когда умер мой брат, дворец окружила стража, чтобы не могли просочиться слухи. Я должна узнать об этом без промедления. Пришлите мне его как можно скорее.

Сэр Николас отбыл, но, прежде чем ему удалось попасть в Лондон, в Хэтфилд наведался еще один гость. Он стремительно ворвался в дом, требуя аудиенции у принцессы, и, когда его приняли, упал перед нею на колени и с жаром воскликнул:

— Боже, храни ваше величество! Боже, храни королеву Елизавету!

Он выпрямился, возвышаясь над ней, а ее охватило восхищение этим человеком.

— Вы знаете это наверняка?

— Я решил во что бы то ни стало первым принести вам эту весть. Я клянусь вам.