— «Ты вдь знаешь Господа Іисуса Христа?» 189 спросилъ у ней старикъ.

— «Знаю», отвчала она, «я 190 и грамот знаю, я 191 въ школ была и было у меня Евангеліе, 192 я читала. 193 И теперь бы почитала когда, да въ пожаръ и книжки сгорли. Многое про Іисуса Христа затвердила я даже на память. Да почитать теперь не по чемъ. 194

— Ну спасибо ддушка, сказала женщина, посидла бы съ вами, да пора идти домой, на квартиру, а то хозяйка велла, если не примутъ въ больницу, придти квартиру караулить, сама въ гости собирается».

Молодая женщина поднялась съ лавки, 195 укутала ребенка въ изорванный платокъ и стала кланяться старику, благодаря его за 196 его милость. «Такъ и нтъ у тебя Евангелія?» спросилъ дядя Мартынъ на прощаньи.

— «Нтъ, дядюшка, 197 сгорло, а купить не на что.

Мартынъ открылъ сундучекъ, порылся и досталъ оттуда книжечку.

— «Вотъ теб Евангеліе», сказалъ 198 онъ, кладя ей въ руку маленькій Новый Завтъ, у тебя глаза молодые, ты и мелкую печать разберешь. Смотри же, читай и вникай хорошенько. Господь утшитъ тебя. 199

Женщина ваяла Евангеліе, и все лицо ея просіяло отъ радости. Старикъ сунулъ ей въ руку еще двугривенный и общалъ придти провдать. Она ушла, а онъ опять вернулся къ прежнему мсту, у окна.

Часъ проходилъ за часомъ, и дядя Мартынъ все ждалъ. Много проходило народу: старые и молодые, мастеровые, солдаты, торговцы 200 и ребятишки и бабы, но все не было того, кого ждалъ Авдичъ. Солнце ужъ стало заходить, работать темно стало, но Авдичъ все не отходилъ отъ окна, а смотрлъ и ждалъ. И вотъ видитъ Авдичъ противъ самого его окна остановилась старуха торговка съ яблоками и съ 201 мшкомъ щепокъ. Видно набрала гд на постройк. Сложила она мшокъ на панель, поставила свой латокъ на столбикъ и 202 развязала платокъ, запахнулась лучше рваной 203 куцавейкой и стала на себ платокъ перевязывать. И когда она завязывала платокъ за спиной откуда ни возьмись подбжалъ мальчишка, схватилъ съ латка яблоко 204 и хотлъ убжать, но старуха 205 увидала повернулась и поймала его за руку. Мальчикъ бросилъ яблоко закричалъ и хотлъ вырваться, но старуха сбила съ него картузъ и схватила его за волосы. Авдичъ выбжалъ на улицу и подбжалъ къ старух. Мальчикъ сталъ просить защиты и говорилъ, что онъ не бралъ яблоко и только нечаянно столкнулъ его. Старуха все держала его за волосы и хотла вести къ городовому. Пусти его бабушка, сказалъ Авдичъ, прости его, Богъ веллъ прощать. 206

Старуха пустила мальчика, а Авдичъ взялъ его за руку и сказалъ:

— Проси у бабушки прощенья. И впередъ не длай такъ. А яблоко вотъ теб. И Авдичъ купилъ яблоко и далъ мальчику.

— Набалуешь ты ихъ такъ мерзавцевъ, сказала старуха. Его высчь надо, а не наградить.

— По нашему такъ, а по Божьему не такъ. Коли его за яблоко высчь надо, такъ что съ нами за наши грхи сдлать надо? 207

И paзсказалъ Авдичъ старух притчу о томъ, какъ хозяинъ простилъ оброчнику весь большой долгъ его, а оброчникъ пошелъ и сталъ душить своего должника.

— Богъ веллъ прощать, сказалъ Ав[дичъ], а то и намъ не простится.

И вздохнула старуха и стала разсказывать про свою нужду и какъ она живетъ у дочери, и какъ внучата ее любятъ и какъ для нихъ работаетъ и для нихъ набрала щепокъ протопиться, и какъ Аксюша внучка всегда рада когда вернется бабушка и какъ лзетъ къ ней на руки. И совсмъ размякла старуха и сказала. 208

Ну Богъ съ нимъ, пусти его, и хотла старуха поднимать мшокъ на плечи, но мальчикъ подошелъ и сказалъ:

— Дай я снесу, бабушка.

Старуха покачала головой и взвалила мшокъ на мальчика, а сама выбрала еще яблочко похуже и дала ему въ руку.

— Спасибо, бабушка, не надо, у меня есть, сказалъ мальчикъ.

И они пошли рядомъ по улиц.

Авдичъ стоялъ и все смотрлъ на нихъ и слушалъ, какъ они шли и что то все говорили. Вернулся Авдичъ къ себ и слъ на свое мсто. Стало темнть, глаза старика устали 209 и сердце 210 стало тосковать. Вотъ ужъ и фонари стали зажигать, и въ большомъ дом напротивъ 211 заблистали огни. 212

А Господь все не являлся!

Наступила ночь, на двор опять пошелъ снгъ, мало стало прохожихъ, да и разглядть ихъ было трудно; но дядя Мартынъ не отходилъ отъ окна и ждалъ.

А Господь все не являлся!

Наконецъ, старикъ, съ грустью, зажегъ лампочку и, доставь изъ печки свой ужинъ, слъ за столъ. Принялся было сть, но охоты не было, и голова 213 опустилась. «Это былъ сонъ, только сонъ», шепталъ онъ, «а я думалъ и въ самомъ дл»...

Онъ убралъ ужинъ 214 и раскрылъ на стол свою любимую книгу. Но 215 и читать въ эту ночь охоты не было.