Решив не прерывать рассказчика словом, я потянула одеяло на себя, прикрывая живот в «шалаше». Сидящий с фонариком и книжкой фрилансер был выше всех похвал.

— Ты что делаешь? — спросила прямо.

— Читаю, — показал обложку.

С ума сойти.

— «Выклеванное сердце»? В оригинале?

— Да, — хозяин квартиры был непоколебим — До русской версии мы ещё не дошли.

Меня внезапно осенило, что Паньков закончил кафедру иностранных языков.

— Тебе не кажется, что французкие сказки, особенна эта — слишком трагична для… — я махнула рукой в сторону живота.

— Для ребёнка, — поправил с умным видом — Ребенок, когда родится, узнает отца и мать по голосу. Ребёнок.

Зачем он это повторял?

— Ты будешь говорить с ним на французском? — изумилась — Я читала, что они и прикасания различают. Материнские и отцовские.

Паньков снова залез под одеяло руками и нащупал живот.

— Надеюсь, малыш меня запомнит.

Такими темпами, другой опции у него просто не будет.

Ещё немного подержавшись за живот, мы потихоньку встали с кровати и разбежались. Как выяснилось, стояло позднее утро.

— Настя, — Фрилансер позвал меня по имени, что делал крайне редко — Нам надо серьезно поговорить.

— Мне это уже не нравится, — выпустила свой сарказм, попивая чай.

Товарищ вытер руки полотенцем и уселся рядом, положив свои руки мне на колени:

— Я хочу иметь возможность воспитывать малыша.

— Что за глупость? — я чуть не подавилась — Конечно, ты будешь его воспитывать, мне потребуется помощь. Я хочу, чтобы из парня вырос кто-то вроде тебя. Хороший, умный человек. Вполне очевидно, что какое-то образование со стороны мужского пола он должен получить.

Паньков затянул паузу.

— Это и есть серьезный разговор? Я думала, мы с этим уже все решили.

С непоколебимым видом я продолжила пить из кружки.

— Прекрасная, когда же вы полюбите меня? [1] — вздохнул товарищ, поднимаясь с табуретки.

Пришлось поднапрячь память:

— Я полюблю вас тогда, когда вы достанете мне Золотой цветок, тот, что поет на восходе солнца.

— Прощайте, прекрасная! — фрилансер снял фартук и пошёл одеваться — Ждите меня сегодня вечером на пороге вашего дома!

— Ноу проблем, амиго, только расчешись!

С этим напутствием Паньков отчалил на работу, а я уселась перечитывать русскую версию «сказки дня». Интересно, он теперь каждое утро будет с новой начинать?

— Здравствуйте, прекрасная! — пробасил Паньков с порога — Вот я принес вам Золотой цветок, тот, что поет на восходе солнца. Скажите же, что вы меня любите.

Я подозрительно уставилась на оранжевые фиалки в горшке и все-таки поставила их на стол в зале. Смотрелись неплохо, не зря говорят, оранжевые цветы — хороший антидепрессант!

— Рыцарь, я люблю вас! — воскликнула, теперь уже уверенная в правильности всех ответов — Но, боже, как вы бледны!

Паньков погладил свои раскрасневшиеся щеки, попутно стягивая рубашку:

— Диво ли, что я бледен? — сказал — Сто черных волков стерегли Золотой цветок, что поет на восходе солнца. Они так терзали меня, что я потерял половину своей крови.

Переодевшись в домашнее, он таки закончил реплику, взяв мои руки в свои:

— Прекрасная, скажите мне, когда же мы обручимся?

Мне смешинка в рот попала:

— Рыцарь, — прокашлялась — Мы обручимся, когда вы достанете мне Голубую птицу, говорящую птицу, которая рассуждает обо всем как человек!

— Прощайте, прекрасная! — резко отпустил мои руки — Ждите меня через полчаса в стенах вашей кухни!

И все эти полчаса вместо того, чтобы рисовать шлем моему трезубому гоблину-всаднику, я ломала голову, как же этот актер сказочного театра обыграет условия. Времени заказать из за границы лазурную птаху у него не было, попугая купить — тоже, а дроздовые здесь были скорее тёмно-фиолетовыми.

Что будет?

Дождавшись пока прозвенит звонок, я засунула ноги в тапки и побежала на кухню.