— Разумеется, нет. Ребенок, когда родится, будет передан отцу.

— Никогда!

— Это единственное условие, которое препятствует этому браку.

— А мое желание вы не берете в расчет? Я не люблю вас, Чарльз. Более того, вы мне неприятны.

Он стиснул зубы, не спуская с меня глаз. Сейчас в его голове шла тяжелая умственная работа.

— Это я как-нибудь переживу.

— Меня удивляет ваше упорство, — я снова уселась в кресло, — но я отвечу вам, что никогда и не при каких обстоятельствах не стану вашей женой.

— Даже если я лишу вас всего, что у вас было?

— Деньги меня не волнуют.

— Я имею в виду не ваше состояние, а кое-что более значимое — отца этого ребенка.

— Вы не господь бог, — усмехнулась, хотя все внутри сжалось от страха, — вы не сможете!

На его губах снова заиграла улыбка — холодная, рассудительная и злая, предвещающая скорую возможность убедиться в ошибочности моих слов.

Пришлось рассчитать прислугу чуть позже. Если быть точнее, через два дня после посещения супругом и лордом Беккетом скромного жилища Шерри, где я коротала дни до поездки. Я должна была отбыть в Лондон уже на следующей недели, и если Энтони отчаялся ждать и отчалил восвояси, то Беккет соизволил остаться, чтобы составить мне компанию. Ежедневно он присылал коробочку моих любимых шоколадных трюфелей из кондитерской в Шрусбери, перевязанную бардовой атласной лентой и записку, в которой желал мне доброго здоровья. И всякий раз, когда я скармливала конфеты весьма довольной горничной, боялась, что те застрянут у нее в горле.

— Мне так жаль, что вы уезжаете, леди Блайт, — добродушно щебетала миссис Мас, а я лучезарно улыбалась, думая про себя, что ни черта ей не жаль. А впрочем, это теперь не важно.

Китти в этот момент стояла на табурете, поправляя тяжелые бархатные драпировки на окнах, к которым, вероятно, никто не притрагивался лет сто. Она повернулась ко мне, хихикая над нелепыми причитаниями экономки. Я догадывалась, что между ними никогда не было понимания.

— Благодарю вас, миссис Мас, — я пожала ей руку, провожая к двери, а затем строго взглянула на Китти, — ну и что ты ржешь, как лошадь? Смотри, уронишь гардину.

— Я имею право смеяться, хозяйка, — немного обижено отозвалась Китти, спрыгивая на пол.

— Злодейка, — я усмехнулась, — миссис Мас потеряла работу. Как тебе не стыдно?

— Стыд мне не к лицу. Вы же знаете…

— А когда-то я считала, что скромность украшает женщину, — мы вместе подошли к следующему окну, и я попридержала стул, на который взобралась моя компаньонка.

— Женщину украшают бриллианты, жемчуг, шелк, — она придирчиво распахнула занавеску, которую проела моль и скривилась, — а скромность годится разве, что для тех, кто уже богат.

— Вот оно что, — я вздохнула, — что ж, может ты и права. Кстати, как поживает мистер Стоун?

Она выпустила край драпировки и сглотнула ком в горле.

— Пожалуй, я поторопилась назвать его другом, леди Блайт.

— Вот как? Весьма плохая новость. Что же случилось?

Китти вытряхнула пыль, прохлопала ткань, и быстренько спустилась на пол.

— Да так, ничего.

— Ничего? — я принялась разбрасывать проветренные подушки по креслам и диванам, не спуская с горничной глаз. — А может это из-за того, что случилось в Шил-парке?

Она вздрогнула, обращая ко мне побледневшее лицо, а я не унималась:

— После того, как ты дала ему ключ от черного хода и от гостевых покоев.

— Не понимаю о чем вы, леди Блайт, — произнесла она, опустив руки и выронив тряпку, которой хотела протереть подоконник.

— Разве нет, Кэтрин Хорст?

— Леди Блайт… — она не знала, что сказать, а я отбросила последнюю подушку и усмехнулась.

— Неужели так сложно было об этом сказать?

— Леди Блайт, я…

— В ту ночь, ты полагала, что я приеду очень поздно и ждала его. Ведь так?

— …я…я…

— Но его не было… а затем вспыхнул пожар…

— … я…не знала…

Опустившись в кресло и откинувшись на подголовник, я вздохнула.

— Теперь придется навестить твоего друга, Китти, и понять, кто же стоит за всем этим.

— Я была не уверена, что это он, — в свое оправдание произнесла компаньонка.

Я задумчиво разглядывала ее растерянное лицо.