— Аааа! Вот тебе, гад!

— Дура! Я же пошутил!!! Зачем сразу драться?

— Сам дурак!

— Тихо вы! — шикнула я, — проход расширяется. Видите?

Драчуны притихли и осмотрелись. Узкий земляной тоннель стал шире, стены из земляных- каменными, с кольцами для факела.

— Смотри, на камне копоть, — прошептала Ксеня, — недавняя…

Каменная нора расходилась на три стороны, мы растеряно застыли на «перекрестке».

— Куда теперь? Данила?

— Мне кажется, я тут уже был, — глухо сказал парень. Все его дурачество как рукой сняло, — во сне…на этом самом месте стоял. Только тогда здесь горели факелы и было так жутко… рядом кто-то шел. Страшный…

— Помнишь, куда именно пошли? В какую сторону? — спросила я.

Данила закрыл глаза, вспоминая, нахмурился.

— Сюда, кажись. Да… оно тут постояло и пошло туда…а потом здесь свернуть… и еще шагов тридцать. Здесь- налево. там должна быть дверь. Тяжелая такая, ржавым железом оббитая.

— Пошли, — скомандовала Ксеня и решительно потянула замешкавшегося парня за рукав. Я отметила на пергаменте направление и мы двинулись в левый проход. Каменный пол ощутимо уходил вниз. Я старалась не думать, как глубоко мы под землей, чтобы не паниковать. И все равно казалось, что груды земли над нами давят на ненадежный тоннель, грозя обвалиться и похоронить нас в своих недрах.

Я встряхнулась, запрещая себе об этом думать.

Через три десятка шагов была дверь, как и сказал Данила. Массивная, из моренного дуба, черного от пропитавших его смол.

Не раздумывая, мы кинулись к ней и ворвались в маленькое сырое подземелье. В нос ударили запахи гнили и человеческих испражнений и мы застыли на пороге. Помещение было пустым.

— Дети были здесь, — сипло сказал Данила.

Я кивнула. Да, еще недавно здесь кто-то был. Угол загажен фекалиями, на гнилой соломе валяется маленький детский кожух, в другом углу- грязные рукавички и разбитый глиняный кувшин для воды.

— Смотрите, — прошептала Ксеня. Она присела на корточки, развела рукой рассыпанную труху. На утоптанном земляном полу осколком кувшина было криво нацарапано «помогите». Ксеня сжала зубы, Данила опустил голову.

— Это дочка старосты, — прошептал он, — она одна знала грамоту.

Я почувствовала, как подкатывает к горлу комок и судорожно сглотнула.

— Надо поискать, — торопливо сказала я, — может, она еще что-то написала? Оставила подсказку?

И ожесточено принялась убирать труху и солому, ища надписи. Данила с Ксеней молча присоединились. Мы осмотрели всю тюрьму, а это помещение, несомненно, было тюрьмой, ища надписи, но больше нечего не находили. Только…

Я подняла лампу повыше, удивленно разглядывая дверь.

— Что там? — спросила Ксеня. Лампа была одна, так что без света они все равно ничего не видели и подошли ко мне.

— Какие-то рисунки, — поразилась она. Темный дуб двери изнутри был исчерчен тремя странными символами, которые при первом взгляде казались причудливым узором.

— Это не рисунок, — задумчиво сказала я, — я читала о таком. Это руны. Древний язык, мертвый.

— Но откуда он здесь?

— Это нацарапал один из мальчиков, — сказал Данила, — он тоже был магом, только без силы источника. Неици… тьфу, типа спящий.

— Не инициированный. — подсказала я, — как мы с тобой, Данила. Без посвящения источнику у нас тоже почти нет Сил, только отголоски. Этот мальчик знал руны?

— Он их видел во сне, как я. Но не понимал значения. Только зарисовывал.

— Надо показать их лорду. Он, наверняка, знает, что они означают! Эти… руны!

Я осторожно прикоснулась пальцами к изрезанному дереву и вздрогнула. Древние символы кольнули пальцы силой и они словно заледенели.

— Данила, дотронься, чувствуешь?

— Да… неприятное ощущение.

Ксеня тоже провела ладонью и посмотрела удивлено.

— Я тоже это чувствую, пальцы, словно, льдинками колет.

— Может, руны все чувствуют, даже те, у кого нет Силы, — предположила я. — подержи лампу, я постараюсь зарисовать.

Ксеня подняла свет повыше и он заплясал по двери, отбрасывая на пол шевелящиеся тени. Данила заметно поежился. Нам всем здесь было неуютно.

— Долго еще? — нетерпеливо прошептала Ксеня и оглянулась- так и кажется, что за нами кто-то наблюдает. Брр…

Я внимательно сверила последний знак и свернула пергамент.

— Все уже, закончила. Давайте выбираться отсюда, здесь так холодно…

— Ага, я закоченел весь… как мертвяк в упокойной яме, вот те свят!

— Можно не упоминать здесь мертвяков? — прошипела Ксеня и толкнула Данилу локтем, — еще накличешь…

— Да не боись, мертвяки смирные, — успокоил ее парень, — ну, только если не поднятые Тьмой. Те да, и сожрать могут… или голову оторвать голыми руками. Им же не больно и не страшно, их даже огонь не берет. Один палец останется и тот будет к тебе ползти, в рот залезет, поперек горла станет и все — вот она, смертушка! Это нам в школе рассказывали.