— А потому, — закончил свой рассказ Саша, — мою двоюродную сестру обычно называют Сашенькой, как это нравится Зиночке, или Александрой, как это нравится ей самой. Меня же все, кроме Зинули, называют Сашей, изредка Аликом. Но только не Александра.

На губах Марины появилась слабая улыбка.

— И правда забавно. Знаешь, Саша, думаю, Александра догадалась из-за Ангелины.

Едва она произнесла имя его тетушки, в Сашиных глазах зажглось понимание.

— Кажется, что-то начинает проясняться, — пробормотал он.

— Видишь ли, — под его выжидающим взглядом начала объяснять Марина, — когда Зина рассказала о вполне разумной, правда, спорной теории своей тети, что девочки должны учиться пить дома…

— То же самое Ангелина говорит и о мальчиках. — Саша усмехнулся. — Она считает, что если они научатся пить, то не будут напиваться. Опять же это не будет тем запретным, а потому заманчивым плодом, которого юные умы рвутся вкусить независимо от любых доводов чужого разума. Впрочем, при проведении опроса данная теория, полагаю, снискала бы больше противников, нежели сторонников, но Ангелина вообще на многие вещи смотрит весьма нетрадиционно.

— Так вот, — продолжила свой прерванный рассказ Марина, — услышав о тете с довольно-таки редким именем Ангелина, я, разумеется, сразу вспомнила о твоей тете с тем же самым довольно редким именем. На какой-то момент я даже подумала, что Саша, в объятия которого я влетела посреди Невского, может оказаться родственником моих соседей, но… — даже сейчас в ее тихом вздохе был слышен отзвук пережитого разочарования. — Когда я спросила Зину, нет ли у нее каких-нибудь двоюродных или троюродных братьев, она ответила, что только сын самой Ангелины.

— На самом деле сын Ангелины доводится мне дядей, хоть и старше меня всего на пять лет, а Ангелина — моя двоюродная бабушка, — объяснил Саша. — Правда, даже за глаза назвать ее так язык не поворачивается, поскольку выглядит она значительно моложе своих пятидесяти восьми, и вообще ее все называют исключительно по имени. В общем, думаю, насчет Ангелины ты права. Ладно, с Александрой более или менее ясно, так что…

— Не совсем, — задумчиво возразила Марина. — Я все-таки не понимаю… То есть нет, я могу понять, почему она сказала Роме, я даже могла бы понять, зачем она морочила голову мне, правда, в этом уже не было смысла… Но Зине-то зачем?

Марина как бы рассуждала сама с собой, и чем дальше она говорила, тем более озадачено смотрел на нее Саша. Наконец он решил вклиниться в этот поток сознания:

— Погоди, солнышко, объясни толком, о чем вообще речь. Начни с Ромы. Кстати, почему он до сих пор вокруг тебя вертится? Неужели Эльвира Анатольевна не оправдала твоих ожиданий?

— Почему не оправдала? — Марина даже как-то обиделась за Эльвиру Анатольевну. — Рома был вне себя, я тоже высказала накипевшее, после чего он ушел, хлопнув дверью, так что если бы не Ирина агрессивная миротворческая деятельность…

И Марина поведала Саше о том, что к ее новому роману — невольный каламбур у обоих вызвал улыбку — подруга отнеслась скептически. Среди давних Марининых знакомых подходящей кандидатуры Ира не видела, а всех остальных попросту не рассматривала, искренне полагая, что для возникновения серьезных отношения требуется время. Марина, кстати, попросила Сашу не сообщать Ире подробности их знакомства, чтобы не шокировать подругу. Ну и чтобы подруга не доставала ее.

— Ира никогда не знакомится на улице, — пояснила Марина и с долей самоиронии добавила: — Я, между прочим, тоже.

— И я не имею такой привычки, — заверил ее Саша, однако под Марининым скептическим взглядом поторопился сменить тему: — Так что там сказала Роме Александра?

— Что у тебя маленькие усики.

— Что? — В Сашином возгласе звучало неподдельное изумление, граничившее с паникой.

— Она сказала, что у тебя усики, — повторила Марина. — Причем получается, что они должны были быть у тебя и тогда, когда мы с тобой познакомились. Правда, мне показалось, что Зиночка тоже удивилась, во всяком случае, на Александру она посмотрела как-то странно.

— Ну еще бы! — Возмущенно фыркнув, Саша сказал, что лет восемь назад действительно пытался отрастить усы, однако довести их до атрибута мужественности не успел, застряв на тонких изящных усиках. Ангелина заявила, что с ними он стал похож на опереточного красавчика, что само по себе звучало удручающе, а тут еще маленькая Сашенька внесла свою лепту, добросовестно распространяя мнение любимой тетушки среди родственников, знакомых и незнакомых.

Слушая Сашу, Марина представила тонкие аккуратные усики над его верхней губой, и ее собственные губы сами собой разъехались в улыбке.