Под камнем был затишек, а сам он ещё хранил дневное тепло. Усталая Кудрявка прижалась к нему продрогшим тельцем и тут же уснула.

Проснулась она оттого, что кто-то пытался отодвинуть её от нагретого местечка.

— Что ты делаешь, эй? — пробормотала она ещё в полусне.

И этот «кто-то» дунул ей в уши:

— Решишь, наконец-то, по-человечески отдохнуть, а твоё место занято!

— Но я сюда прикатилась первая! — возразила Кудрявка, окончательно просыпаясь.

— Вот-вот! — продолжал тот же голос. — Она прикатилась, видишь ли. Наверняка — в первый раз. А то, что я — я! — прилетаю сюда уже много лет…

— Прилетаешь? — удивилась Кудрявка, оглядываясь. — Ты умеешь летать?

— Да уж чего проще! — сказал тот же голос.

— Но люди не умеют летать.

— А кто тебе сказал, что я — человек?

— Да сам ты и сказал: хотел отдохнуть по-человечески.

— Ну, это — к слову. Они так говорят. Люди. С кем поведёшься, того и наберешься, дело понятное… А вообще-то я — простой ветер.

— Совсем простой?

— Так тебе и скажи всё сразу, — проворчал ветер. — Ну, вольный на самом деле. Вольный ветер.

И Кудрявка вздохнула:

— Счастливый: катись куда хочешь.

— Да почему — катись? Я летаю.

— Наверное, это ещё лучше? Тебе можно позавидовать! А нам Старые Колючки рассказывали, что перекати-поле может летать только тогда, когда его подхватит сильный ветер и подкинет высоко вверх…

— Когда-то это было моё любимое занятие, — насмешливо проговорил невидимый собеседник. — Таких как ты повыше зашвыривать. Верблюжье сено, курой… да знаю вас всех, знаю, потому что я и есть этот самый сильный ветер.

— Но ты уже сказал, что ты — вольный?

— Запомни: это одно и то же, — сказал он непререкаемым тоном. — Если ты вольный, обязательно станешь сильным.

— Сильным-пресильным? — переспросила Кудрявка.

— Хочешь, чтобы я тебя выкинул отсюда? И сразу поверишь…

— Нет-нет! — воскликнула она. — Пока искала это местечко, я так устала… А ты, выходит, самый настоящий Сильный Ветер?

— Ну, разумеется! Хотя больше привык называть себя Вольным…

— А ты не хвастаешь? — не поверила она.

И тут же пожалела об этом: сперва её подбросило только слегка, потом посильней и тут же она больно ударилась о камень и скатилась по нему вниз.

— Веришь теперь?

— Верю, верю! — сказала она быстренько. — Но почему тебя не видать… где ты?

— Не видать ей! — усмехнулся Вольный Ветер. — Глянь-ка на этот старый ковыль. Сейчас я слегка поглажу его, и ты всё поймёшь… А потом шевельну этот кустик рядом со своим старым другом…

— С твоим другом? — удивилась Кудрявка. — А где твой друг?

— Нехорошо! — сказал Вольный Ветер: Кудрявка уже стала привыкать, что это говорит именно он. — Так ты на приют отвечаешь? А ведь мы у него в гостях: ты и я. Что ж, что он молчит? Такой у него каменныйхарактер!

— Ты хочешь сказать, — начала Кудрявка.

Но что-то прижало её к выемке у подножия камня, и голос Вольного Ветра строго приказал:

— Тишина!

Куда там!..

Почти сразу же началось такое, что Кудрявку в дрожь бросило — на ней затрепетал каждый крошечный листик.

С гулом, со страшным шумом, с громким воем, с шипящим свистом что-то огромное стремительно пронеслось по бокам от большого серого камня и сверху над ним.

И вдруг стало тихо.

— Уф! — с облегчением выдохнул новый знакомец Кудрявки. — Они нас, кажется, не заметили…

— Ты от кого-то скрываешься? — спросила Кудрявка.

— Я-я?! — усмехнулся Вольный Ветер. — Ну, если и скрываюсь, — только для их же пользы.

— А разве так бывает?

— Бывает, бывает…

— Но кто это? — спросила она всё ещё испуганно.

— Злые ветры! — объяснил ей невидимый собеседник. — Сбились в одну большую стаю… да чего там: в шайку, можно сказать. И носятся теперь над землёй. Там забор повалят, в другом месте опрокинут стог сена или снесут крышу…

— А ты добрый? — спросила Кудрявка.

— Ну, разумеется! — ответил Вольный Ветер порывисто.

— Добрый-добрый? — переспросила она.