– Мы ничего не нашли, – сказала Фотограф, глядя в пол.

– Как будто вы пытались, – буркнул Сержант, едва слыша собственный голос из-за головокружения.

– Что? – недовольно вопросила Фотограф, поднимая глаза. – Да в чем твоя проблема? Если ты в форме и у тебя пистолет – это еще не значит, что можешь строить из себя крутого героя. Мы должны держаться все вместе, а не копить злость друг на друга. Писатель ушел, а у него ключи…

Но она не договорила, Сержант подошел к ней на расстояние вытянутой руки и грубо прервал:

– Если понадобится – придет, никуда не денется…

– Не меня ищете?

5.

Фотограф смотрела, как Писатель вышел следом за группой. На рубашке цвета неба, если смотреть сквозь грязные очки, появились темные разводы, как если бы он все это время лежал на грязном полу, превратившись в брата по несчастью для Врача. В руках он нес два стержня, похожие на обрезки трубы одинаковой длины. Подозрительный металл не был ржавым, его фактура лишь поглощала свет ламп вокруг, что выглядело немного жутковато. Два осколка темноты.

Пение металла звонко прокатилось по всему тоннелю, когда они упали на каменный пол. Писатель, не говоря ни слова, подошел к двери, даже не посмотрев на Сержанта, который оцепенел от происходящего, и начал шарить руками под дверью, вдоль нее, до самого верха, едва дотягиваясь до края.

Фотограф подошла к трубам, едва заметным на полу из-за своей нереальной черноты.

– Что это? – спросила она.

Никто не ответил.

– Вы что, глухие? – уже громче сказала Фотограф.

– Это ключи, – усмехнулся Писатель, не отвлекаясь от своего странного занятия. – Они лежали у тупика в тоннеле. – Он обернулся и, увидев, что все смотрят то на него, то на лежавшие предметы, сказал. – Да не бойтесь вы их. Видимо, они лежали в какой-то смоле, которая застыла очень ровным слоем. Именно поэтому никто не заметил этих труб в темноте.

Под «никто» он подразумевал Врача и Сержанта, или, что более вероятно, именно второго. Сержант понял значение последней реплики и едва заметно сжал кулаки.

Фотограф все больше боялась Сержанта, замечая в нем странные изменения, которые становились для нее все очевиднее с каждой секундой. Его мучал недуг, который он тщательно скрывал, но девушка видела покачивание в походке из-за сдерживаемой хромоты. Она сама удивлялась, как отчетливо может видеть своих спутников, не прощая ни малейших огрехов, скользя по их внешности и поведению взглядом, как объективом.

«Видимо, это профессиональное», – только и приходило ей в голову.

– Так что же нам делать с этими трубами? – спросил Клерк. Похоже, нетерпение выбраться на свободу так и чесало его во всех чувствительных местах. Он снова облизывал губы и потирал ладони.

– Когда я открыл дверь Клерка, то заметил, что с обратной стороны было отверстие, но не под ключ. И мне вспомнилось нечто подобное и у Актрисы. Мне кажется, что каждый мог выбраться из своей комнаты без посторонней помощи. Тогда я и понял, что если выберется лишь один, то ключ от этих дверей, – Писатель похлопал по металлическому ребру, – должен быть или здесь, или в тоннеле.

– Но здесь мы ничего не нашли, – пробормотал Сержант с хрипотцой в голосе и прокашлялся.

– Именно. И, кажется, я нашел нечто большее.

Фотограф подошла ближе к двери – ей было любопытно и, отчего-то, даже приятно наблюдать за этим мужчиной – не лидером, но достаточно смышленым, чтобы вести за собой людей благодаря совсем другим качествам, отличным от силы и воли. Но ее еще больше пугала возможная реакция Сержанта, и страх этот нарастал с каждым мгновением, стоило ей задержать взгляд на его лице, на косые линии бровей, что нависли над глазами в раздражении, на стиснутые то ли от боли, то ли от злости зубы.

Писатель молча указывал пальцем на две борозды в полу, в том месте, где лежали осколки камней и фрагменты досок, которые он убрал в сторону.

– Они открываются на себя, – тихо сказал Писатель, глядя на Сержанта.

4.

Когда пыль рассеялась по углам, опала к ногам, а звук, солидный и грузный, растворился в тишине, Актриса стала первой, кто прошел в холл. Так получилось случайно, но, сохраняя чистоту окутавшего незваных посетителей безмолвия, она, ступая босыми ногами по холодному камню, ничего не могла поделать с приступом любопытства.

Уже через несколько секунд прелюдия тишины будет разрушена булькающими от эха шагами, что сольются в один сплошной дождь, разговорами и восторженными заявлениями. Но, лишь на мгновение, Актриса смогла погрузиться в неизвестность, столь интимную и личную, и воспоминания начали играть с ней в кошки-мышки, ассоциируясь с каждым предметом интерьера.

Актриса прошла к фонарю и нащупала ручку, за которую он был подвешен. Немного испугавшись неожиданной остроты теплого металла под рукой, она поняла, что это крюк в стене, удерживающий фонарь на себе.