Его ручка, толстая, достаточно тяжелая, с гравировкой на приятном металле, неудобно легла в кармане, поэтому Клерк запустил руку в штаны, чтобы поправить ее.

3.

Дверь в зал заклинило. После нескольких поворотов ключа, створки нарушили тишину своим могучим гулом, как чудовище, просыпающееся после древнего сна. Но даже совместными усилиями не удалось раскрыть путь к возможной свободе больше, чем на несколько сантиметров.

Писатель переводил дыхание, глядя на то, как Врач обнимается с дверью, выбирая лучшее положения для наблюдения за происходящим позади нее.

– Что видно? – спросил Писатель, пытаясь нарушить неуютное молчание и прогнать страх от еще гуляющего эха открывающейся пасти.

– Там темно, но я вижу диван, или даже два, не знаю. Может, это один большой. Вижу стол. И где-то в темноте вижу блеск, похоже на фонарь, потухший. Там точно главный холл.

– Нам нужно найти какой-нибудь рычаг, – вмешался Сержант.

– Думаю, если бы у нас был рычаг, то вопроса могло не быть, – ляпнул Писатель, о чем тут же пожалел. Сержант подошел к нему и обрушил вес и мощь своего взгляда на неподготовленные глаза Писателя.

– Думаешь, ты шутник? Так вот – это все, – он окружил жестом мир вокруг себя, давая представление о серьезности своих слов, – не шутка! Поэтому советую тебе не раздражать меня.

Писатель ничего не ответил, чувствуя, как дрожит его взгляд под натиском. Зрачки непроизвольно забегали, и он опустил глаза, выскальзывая наружу. За этим поражением наблюдали все присутствующие, отчего ситуация становилась еще более жалкой.

1.

Сержант не хотел насмехаться над умником-Писателем открыто, но, в глубине души, он видел, насколько жалок этот худощавый выскочка, который возомнил себя главным в команде, хранителем ключей. Проводив взглядом его спину, Сержант подумал, что, в другой раз, нужно будет забрать ключи себе.

– Дай попробую, – сказал Сержант, достаточно грубо отталкивая Врача от дверей.

Упершись в массивную плиту, он напряг все свои мышцы, до ноющей боли, пытаясь продавить, пробить себе путь наружу. Но дверь не поддалась, будто усилия даже самого могучего мужчины будут не более чем ударом ладонью по стене.

– Я не думаю, что сила здесь поможет, – тихо и спокойно промолвил Врач. – Посмотри – эта дверь вовсе не похожа на старую настолько, что может просто взять и заклинить.

Сержант ничего не ответил. Его голова была окутана туманом неизвестного происхождения – глаза слегка слезились, а дыхание то учащалось, то замирало на болезненном вдохе. Он не хотел, чтобы кто-нибудь заметил его недуг, думая, что это пройдет само по себе, но прошло уже достаточно времени, а вместо трезвости рассудка, появилось лишь тошнотворное головокружение и судороги в левой ноге.

– Тогда нужно найти что-то, что поможет открыть эту дверь. Я не собираюсь торчать в этом сыром тоннеле, – через некоторое время молчания сказал Сержант.

Конечно, он сказал так лишь для того, чтобы подчеркнуть свою неприязнь к этому месту – в тоннеле было достаточно тепло, можно даже сесть на пол и передохнуть, но в данный момент никто из присутствующих не хотел проверять этого.

Следующие полчаса пролетели в поисках различных механизмов, рычагов, чего угодно, что поспособствовало бы в продвижении к следующему этапу неизвестности.

Сержант остался у дверей, изредка толкая их с различной интенсивностью, то одну створку, то другую, а то – и обе одновременно. На самом деле, он хотел лишь остаться наедине со своей болью – тремор в ноге пьянил рассудок, Сержант стискивал зубы до треска в ушах, но боль отпускала лишь для того, чтобы снова нахлынуть с новой силой.

После нескольких глубоких вдохов-выдохов все отступило, оставив лишь дрожащую легкость по всему телу, словно после марафона. Мышцы немного расслабились, словно размокли от пота, и Сержант сделал несколько шагов к спутникам.

– Нашли что-нибудь? – стараясь скрыть дрожь в голосе, спросил он.

Врач, как ближайший к нему человек, удостоил вопрос лишь отрицательным поворотом головы. Он изучал стены, кирпичик за кирпичом, прощупывая и простукивая каждый миллиметр.

Остальные уже скрылись за поворотом, потому не слышали вопроса. Сержант был не на шутку раздражен их бесполезностью. Что они желают там найти? Сержант слышал лишь бормотание, отражавшееся от стен тоннеля, которое становилось лишь громче.

Сначала из-за поворота выплыла Актриса в своем неуместном красном платье и пиджаком Писателя поверх плеч, делавшим ее похожей на школьницу после выпускного, полного алкоголя и глупых поступков. Ее туфли торчали из карманов пиджака, как роговые наросты, а сумочка торчала из-под полы пиджака, покачиваясь, создавая ей теневой танец в неярком свете круглых ламп.

За Актрисой шел Клерк, сверкая своими круглыми очками, которые раздражали Сержанта так сильно, как звон в ушах, как чесотка, впрочем – как и их носитель. Жирдяй будто олицетворял собой все то, что Сержант когда-либо ненавидел, пусть и не помнил этого.

Фотограф шла в конце, как всегда сложив руки на груди, издалека становясь похожей на малолетку, из-за своего маленького роста. В глубине души, Сержант находил это куда более привлекательным, чем зрелая роскошь Актрисы, но он старался не думать об этом в подобной ситуации.