Куда оно попадет? – спросил он ее.

Она указала на небо, и он постарался проследить за ее пальцем, но пришлось отвернуться из-за яркости солнца.

Земля вызывает мудака, – сказал Питер.

Прости, – отозвался Роман и подал ему сумку.

***

Когда шериф забрал Алексу и Алису тремя часами позже, обе сказали «Дробо- вик», но, как говорил их отец, Алиса была прытковолосой, и он указал на нее пальцем, как на победителя этого соревнования. Алекса расстроенно забралась на заднее сиде-

нье и их отец , сказав им держаться, дал Алисе стакан кофе из «Dunkin’ Donuts». Он начал отъезжать и спросил, как держится Крисси.

Мы же сказали тебе, больше не называть ее Крисси, это так инфантильно, – сказала Алекса.

Она все еще уверяет, что адский пес – Питер Руманчек, – подхватила Алиса. Они нае- хали на камень, и часть кофе пролился ей на руку. – Ой, горячий кофе, – сказала она.

Она сказала, это случится снова. Следующим полнолунием, – продолжила за сестру Алекса.

Он взял кружку и многозначительно отхлебнул. Кипяток обжег небо, прежде чем отправиться дальше в желудок.

Неужели, – сказал он.

Шаг за Шагом

Этим полднем у Питера была за ланчем компания. Это было необычно. Какое-то время он сидел за столиком с парнями, носящими собачьи ошейники и не правильно цитировавших экзистенциалистов, но потом они стали сидеть в другом месте, даже де- вушка по прозвищу Чесотка, Питер был уверен, это она оставила ему анонимное голо- совое сообщение, в котором лишь пару раз простонала. Он не последовал; лучше есть одному, чем гоняться за девушкой по имени Чесотка. Но сегодня коричневая сумка опустилась на место напротив него и он взглянул поверх своего журнала о мотоциклах и сиськах, чтобы увидеть, как Лета Годфри присоединилась к нему. Она открыла кон- тейнер с фруктовым салатом с преувеличенной небрежностью и сказала:

Ходят слухи, что ты оборотень.

Питер глотнул своей апельсиновой содовой. И подавился от ее слов.

Так ты он? – спросила она.

Он посмотрел на нее. А как ты думаешь?

Знаешь, ты действительно пугаешь людей, – продолжила она.

Он пожал плечами. Он был темнее и беднее ее и имел свой заметный стиль.

Людям не нужно находить своих маленьких девочек, разорванных на кусочки, чтобы ненавидеть таких как он.

Что ты делал с моим братом? – спросила она.

То, что было необходимо, – ответил он.

Ты же знаешь, что мы в кафетерии, а не в фильме Клинта Иствуда?

Когда ты идешь в банк ты просишь деньги двадцатками или тачками? – отреагировал он.

Глупо! – сказала она. – Деньги не делают тебя тупой.

Питер не противоречил – они просто заставляют людей считаться с тем, что вы думаете.

Вам нужна моя помощь или нет? – спросила она.

Если вещи продолжатся в том же ключе, кто-то очень важный мне, скорее всего, мо- жет пострадать.

Кто?

Я, – ответил он.

Она была раздражена, обнаружив, что не может проследить логику; она уже решила, что с ними в деле, словно ее исключение было выбором, но решила заставить его поработать усерднее ради ответов.

Чтож, в любом случае я рада, что вы друзья, – сказала она. – У романа их не так уж и много. То есть, среди таких людей. Она мотнула головой в сторону обеденного столи- ка Романа. – Но все, о чем они заботятся это имя. Никто на самом деле его не знает. И меньше всего, сам Роман.

Она склонилась к нему с конфиденциальным видом и пристально посмотрела на него, и теперь Питер ясно видел. Свет ее души, большеглазый мистицизм, отлича-

ющий ее от всех остальных засранцев. Верно. Роман не знал этого, но он был в этом ради, Ордена Дракона. Хорошо знать, хоть это и не так.

Пообещай мне кое-что, – сказала она. – Обещай, ты не позволишь всему зайти слиш- ком далеко. Обещай, что не дашь ему совершить какую-нибудь глупость.

Питер сделал непроницаемое лицо и улыбнулся про себя: он наслаждался це- ремонией и впечатлением от давания обещаний, независимо от того собирался ли их выполнять.

Обещаю, я не позволю этому случиться, – сказал он.

Они молчали посреди галдежа кафетерии. Она закинула под столом одну ногу

на другую, намеренно задев его голень, за что она лживо извинилась, но он не обратил внимания, заставив ее желать пнуть его. Затем она обнаружила, что это оказалась нож- ка стола, которую она задела, и на ее лице спроецировалось выражение обратное тому, что она чувствовала внутри.

Можно спросить? – начал Питер. Она кивнула.

Что ты можешь сказать о маме Романа?