Тети Оливии? А что?

Любопытство.

Еще бы, уверенно решила она.

А что ты хочешь знать?

Что ты знаешь о ней?

Она задумалась и пожала плечами. По правде, ничего. Никто не знал. В 80-х Джей Ар не видел возможности конкурировать с китайцами и решил перейти от про- мышленности к биотехнологиям. Он отправился на изучение некоторых предприятий и вернулся обратно помолвленным с самой красивой и презираемой женщиной в исто- рии города.

Где они познакомились? – спросил Питер.

В Англии, я думаю.

Она оттуда родом?

Она не была уверена.

А что с ее родней?

Она пожала плечами.

Как думаешь, есть шанс, что твой папа знает больше про эту историю?

Может. Он был ее наживкой.

Выражение лица Питера не изменилось, но появился вдохновленный нескрывае- мый коварный лик.

Не думал, что ты можешь рыбачить в округе, ища чем заполнить некоторые дыры, – сказал он.

Смешанная метафора! – ответила она.

Он взглянул на нее так, что каким-то образом заставил почувствовать ее глупой, хотя это именно она была той, кто использовал смешанную метафору. Что за парень!

Чтож, я не думаю, что жизнь стала достаточно интересной, – сказала он.

Жизнь всегда интересна, – отозвался он.

Ты украл это с постера какого-то фильма? Он открыл коробку «Крекеры Джека».

О, можно я найду приз? – попросила она.

Он протянул коробку, расширив отверстие своей хваткой, и она, с закрытыми глазами, залезла туда рукой, достав пластиковый пакетик.

Питер смотрел на приз и молчал. Она, открыв глаза:

Хм, странно.

Она держала розовое полупрозрачное пластиковое колечко, немного утолщен- ное в середине, как схема планеты на орбите. Змея – змея, пожирающая собственный хвост.

Питер протянул руку, она отдала ему кольцо. Он открыл его:

Надень его. Оно на счастье, – сказал он.

На другом конце комнаты, Роман наблюдал как Лета протянула свою руку и Пи- тер надел что-то на ее палец.

***

В тот же полдень доктор Чоссер в атриуме Института Биомедицинских Техноло- гий Годфри ждала разговора с его директором. На стойке в приемной стоял маленький человек в розовой, в стиле вестерна, рубашке, с хрустальными пистолетами на плечах, поддерживая развлекательные журналы со светскими сплетнями. На мраморном полу возле входа была выгравирована горизонтальная линия, за ней знак омеги, а за ним еще одна горизонтальная линия:

***

Она спросила, имеет ли этот рисунок какое-то значение. Человек за стойкой по- жал плечами. Он облизал палец и перевернул страницу журнала.

За ее спиной раздался звук шагов, доносящийся со стороны лифтов, и она обер- нулась, увидеть мужчину, выглядевшего не старше сорока, хотя был старше на десять лет. Его черные волосы уже содержали седину, что отражало его настоящий возраст, а на лице лежала печать полиэтнической смеси. Необычайно плотная мускулатура про- глядывалась через его костюм. Он протянул руку. Его руки были маленькие, по сравне- нию с его размерами, и почти по-женски слабыми, без мозолей, что любопытно, свой- ственных всем культуристам.

Доктор Йоханн Прайс, – представился он и чувствовалась чрезмерная гладкость в нем, а его улыбка тут же напомнила ей растекающуюся радугу в луже нефти.

Доктор Клементина Чоссер – ответила она.

Служащий за стойкой, пивший диетическую Колу, неожиданно подавился и вы- плюнул ее обратно в бутылку. Они взглянули на него. Он, ткнув в свой таблоид:

Он женился на этой шлюхе!

Прайс спросил Чоссер, не возражает ли она провести разговор за ланчем. Чоссер ответила, что не против, и Прайс проводил ее наружу, за здание. На пе-

редней лужайке, был огороженный закуток, окруженный аккуратно ухоженным садом камней, завивающийся спиралью, как раковина улитки. Она проследовала за ним к белому фургону на стоянке, с тем же символом омеги на двери.

Иероглиф, он для красоты, – ответил Прайс, предупредив на долю секунды заданный ею вопрос. – Адаптированный из кодекса самураев: неважно насколько долог путь, он

должен осуществляться шаг за шагом, как ползущий червь.

Она взглянула снова и увидела, что это было буквальной визуализацией описы- ваемого процесса:

***

Он вынул связку ключей и, нажав кнопку, открыл фургон.

По правде говоря, этот перерыв на ланч, самое большее из отдыха, который я получу на этой неделе, – сказал он.

Она посмотрела на Белую Башню.

Это не сводит вас немного с ума?

Имя Ноа Дреснер вам о чем-нибудь говорит?

Не говорило.

Он был архитектором института, который стал работой всей его жизни. Дреснер был сродни Ахаву сакральной геометрии: последовательность Фибоначчи, геомагнитные выравнивания, все эти фокусы-покусы. Его целью было выстроить свое наследие, гра- ничащим с осью мира: соединительной точкой между землей и небом. По завершении своего детища, он хотел подняться на лифте на высший уровень, но ему это не удалось