длительный разговор за закрытыми дверями. (Как бы мне хотелось подслушать! – но, увы, смелость вашей очаровательной племянницы находится в обратной пропорции от ее размеров; боюсь, я не смогла бы преуспеть в карьере плаща и кинжала в заговоре слепых, глухих и немых – даже они, в конце концов, раскроют меня.) Мама спросила

его делах. Роман ответил, они участвуют в школьном проекте. Мама не удовлетвори- лась таким уклончивым ответом.

Хочешь правду? – спросил Роман.

Да, – ответила мама.

Роман сделал многозначительный графический жест гомосексуальных отноше-

ний.

Но не волнуйся, – сказал он в кульминации, – это только [ВЫРЕЗАНО ЦЕНЗУРОЙ]. Не нужно говорить, как мало времени прошло, прежде чем они начали обмени-

ваться обычными стропами и ядовитыми стрелами. И, несмотря на мое несчастное знакомство с феноменом, он до сих пор ускользает от меня: как два настолько любя- щих друг друга человека могут говорить такие ужасные слова. Может, я пойму в один день, но я не нетерпелива к озарениям.

Я возмущена сообщить, что это не единственное свидетельство ухудшения на- строения мамы в последние дни. На прошлые выходные я с Романом ходили в торго- вый центр (Мне нужна была новая копия «За гранью Добра и Зла»; я разорвала свою пополам в приступе ярости, но обдумывая это, решила, есть несколько пунктов, га- рантирующих – даже если предварительно, Герр Ницше - переоценку), и кого же мы встретили, как ни Дженни из клуба! Она отсутствовала во время нашего последнего ужина, и каково же было мое удивление увидеть ее продавцом в бутике серег. Я ткну- ла Романа, совершенно случайно уронив его, и кое-как сдержалась, чтобы не схватить его, как чемодан, чтобы ускорить наше движение (иногда я становлюсь очень взволно- ванной).

Но на наш визит Дженни отреагировала с удивительным отсутствием энтузиазма и не проявила никаких признаков узнавания. Конечно, я ломала и напрягала мозги, си- лясь вспомнить, чем я могла обидеть ее. Мое первое предположение было, как всегда, что это моя вина.

Мой брат, однако, с его характерной беспечностью на лице к капризам настрое- ния слабого пола, спросил как ее дела.

Потрясающе, – сказала она категорически. – Твоя психо [ВЫРЕЗАНО ЦЕНЗУРОЙ] мать уволила меня.

Я сиюминутно ужаснулась из-за мамы и из-за того, как Дженни говорит о ней.

Ага, она [ВЫРЕЗАНО ЦЕНЗУРОЙ] на ходулях, – ответил Роман. – Хватит грузиться.

Это было даже более некомфортно. Конечно, в наших стенах он выражался и хуже, но говорить так на публике… Я засмеялась, как нервная собака (по-домашнему дружелюбно).

Но комичность моего брата имела надежный эффект на мадмуазелей – которые получают очевидное удовольствие от слишком легкого романтизирования цинизма наследника трона.

Думаешь у тебя проблемы? – продолжил Роман, восхищенный своим собственным представлением. – По крайней мере, ты не кончишь с вышибленными на стенку мозга- ми.

Мои колени ослабели, и я думаю, этот рассказ, вряд ли доставит вам наслажде- ние, но вы мой доверенный доктор вдобавок к роли дяди, и я завишу от вашего про- фессионального и семейного сострадания. Уверена, вы слышали вульгарные шутки, о причастности моей матери к великой трагедии этой семьи, и в большинстве случаев

я способна пропускать мимо ушей такие глупые инсинуации, но слышать такие без- думные вещи, срывающимися с губ моего брата… Потребовалась вся моя волю, чтобы остаться спокойной – не говоря уже о вертикальном положении.

Дженни рассмеялась так, как представительницы слабого пола смеются рядом с Романом.

Ты плохой, – заявила она. И оправившись от своей первоначально угрюмости, повер- нулась ко мне, с лицом, украшенным одной из тех улыбок, что так много раз освещала наш обед, и мое уныние стало неоплаканным воспоминанием. Поистине удивительно, как много мировых проблем может быть стерто постой улыбкой. Она указала на свои уши и сказала:

Пришла за покупками, милая?

Я вернула ей улыбку с собственным низким факсимиле и покачала головой.

Знаешь, что смотрелось бы на тебе волшебно? – сказала она, открыв витрину с оби- лием эксклюзивного товара, и взяла пару серег с бриллиантами, очень похожими на одни из тех, что были у мамы.

Это лучшие из тех, что у нас есть, – добавила она. – Они ждали подходящую леди. Идем.

Я наклонилась в безумной радости и посмотрела в зеркало, пока она держала одну серьгу у моего уха, и даже сопоставление ее хорошенькой руки с этим чудовищ- ным лицом (которое, хоть и есть моя внешность, я не стану называть своим отражени- ем) не омрачило мой дух. Вместо этого, мы обе, такая миленькая Дженни и ее анти- тезис Шелли, были в равной степени удивлены нежным фарсом того, как вещь столь деликатной красоты может найти место на таком гротеске.