Мы долго шли по невидимой дорожке. Следы то исчезали, то вновь появлялись. Тропа огибала островки растущего сплошной стеной бамбука, проникнуть в которые можно было только с помощью топора. Она извивалась между кустами и банановыми пальмами с огромными яркозелеными листьями, проходила сквозь заросли ядовитого колкуала, мягкие зеленые ветви которого соприкасались так плотно, что растения эти были похожи на огромные кочаны цветной капусты, насаженные на колючий зеленый ствол.

Кофейные деревья с цветами, похожими на жасмин, роняли на тропу свои белые лепестки. На других деревьях среди темнозеленых листьев уже гнездились маленькими группками красные плоды кофе. Почти весь год непрерывно цветут и плодоносят эти деревья.

Я сорвал один плод, походивший на крупную продолговатую черешню, и разломил его. В середине, в мягкой оболочке, расположились рядышком два желтоватых кофейных боба.

Было уже позднее утро. Солнце поднялось высоко, но здесь, под густым покровом зелени, царил полумрак. Еще чувствовалась сырость после только что закончившегося периода дождей. Мы шли по траве, местами поднимавшейся выше человеческого роста и затруднявшей движение. По мере того как мы приближались к озеру, растительность становилась все гуще и зеленее.

Неожиданно рядом со мной упал небольшой плод, брошенный чьей-то рукой. Я быстро взглянул вверх и увидел большую группу обезьян, расположившихся на ветвях дикой смоквы. Обезьяны имели очень достойный, несколько чопорный вид. Они уже заметили нас и с любопытством смотрели в нашу сторону, не переставая жевать.

Это были гурезы - «обезьяны-монахи». Эфиопы клянутся, что гурезы постятся по средам и пятницам и что они - одичавшие люди. Гурезы никогда не трогают посевов, и местное население не охотится на них.

–  Посмотрите скорее сюда!
– воскликнул вдруг Ненов. Он указал на огромную сикомору с густым куполом листьев.
– Смотрите правее.

Меж нижних ветвей медленно скользила вниз черная живая лента, испещренная светложелтыми иероглифами, что делало ее почти незаметной на фоне светлых солнечных пятен. Огромный питон был не менее четырех метров в длину и толщиной в руку.

Я взялся было за винтовку, но питон спустился по ветви вниз и исчез в высокой траве.

Наконец сквозь заросли впереди засверкала вода, и через несколько минут мы вышли на берег озера. Ослепительный солнечный свет ударил в глаза. После мягкого полумрака леса в первую минуту было больно смотреть на сверкающую водную поверхность, и мы невольно щурились и закрывали глаза ладонью. На другом берегу темнел лес,

Блестящая гладь озера вытянулась влево и вправо на много километров. Около берега на мелких местах росли густые тем- нокоричневые водоросли. От легких волн они слегка шевелились, словно живые. Между ними сновали быстрые водяные жучки, оставляя за собой расходящиеся следы. Белые лилии величиной с человеческую голову качались около огромных круглых ярко- зеленых листьев. Внутри распустившихся белых лепестков лилий виднелись желтые пестики, по которым суетливо ползали разноцветные мухи.

Большая стая диких уток медленно плыла вдоль берега. Утки ныряли и резвились, ничуть не обеспокоенные нашим появлением. Они совсем не боялись человека. У эфиопов почти нет ружей, да и патрон стоит в два раза дороже утки. У нас в лагере было свежее мясо, и мы не стали стрелять птиц. Нас интересовали крупные звери.

Мы решили устроить здесь засаду и выбрали для этого большой камень, стоявший наполовину в воде под сенью огромного баобаба, недалеко от тропинки, по которой животные проходили на водопой. На одной трети своей высоты баобаб разделялся на несколько огромных ветвей, имевших форму круто изогнутых рогов. Среди лапчатых листьев висели веретенообразные плоды -.«обезьяний хлеб». Баобаб - великан растительного мира - имел в окружности метров двадцать - двадцать пять. В стволе его было огромное дупло, в котором вполне могло бы поместиться человек десять-пятнадцать. Влево от баобаба начиналась плотная стена камыша высотой метра в четыре. Между высокими стеблями не смогло бы проникнуть ни одно животное, за исключением, может быть, мыши.

Неожиданно на берегу, слева от нас, там, где кончались заросли камыша и начинались кусты, раздался выстрел. Звук гулко прокатился над поверхностью озера, и многократное эхо отразилось от высоких холмов, стоящих за лесом. Вслед за первым прозвучал и второй выстрел, а затем сухо затрещала автоматная очередь. Кто-то из кустов стрелял по уткам. Заросли скрывали от нас стрелявших. Очередь следовала за очередью. Утки не улетали и продолжали плавать, лишь с беспокойством посматривая вокруг, хотя огонь косил их нещадно. Подбитые выстрелами утки в агонии кружились по воде, поднимая мириады брызг. Огонь, уничтоживший одну стаю, перебросился на другую, плававшую неподалеку. Озеро быстро покрылось подстреленными птицами.

–  Что за дурак там стреляет?
– воскликнул сердито Ненов.
– И зачем ему такая уйма уток? Как он унесет их отсюда?

Он поднял винтовку и выстрелил, чтобы обратить на себя внимание. Стрельба прекратилась. Из кустов высунулась голова в пробковом шлеме, и человек прокричал по-английски:

–  Хэлло, кто стреляет?

Судя по произношению, это был американец.

–  Что за дурацкая забава!
– крикнул в ответ Ненов.
– Зачем вы уничтожаете уток?

–  А вы что здесь, хозяин, что ли?