Пожалуй, основное, что бросается в глаза при самом

общем взгляде на утопическо-романтический мир — это его

простота (чтобы не сказать примитивиость), резко контрастирующая со сложностью и противоречивостью реального общества. Но это простота внутренне целостного мира, которая не является, как, ио-видимому, полагает утопист-

романтик, результатом целенаправленной организующей

деятельности государства или рынка. Это естественная и

потому самая стабильная и когерентная целостность, какая

только может существовать,— целостность свободного общества.

Свобода же ценится в романтической утопии превыше

всего. Внешне она проявляется в отсутствии социальной

ригидности, жестких структур и границ между институтами, организациями, группами, открывающем простор для

спонтанных проявлений личности. Норман Браун с сочувствием приводит цитату из «Воскресного дня после войны»

Генри Миллера: «Эра культуры принадлежит прошлому.

Новая цивилизация, для утверждения которой могут потребоваться века, если не тысячелетия, не будет просто еще

одной цивилизацией — это будет последний, лишенный предела этап осуществления, на который указывали все цивилизации прошлого. Город, который был очагом цивилизации, в том виде, в каком мы его знаем, не будет больше

265

существовать. Вудут, конечно, существовать центры, но

они будут подвижными и текучими. Народы земли не будут отделены больше один от другого государственными

границами и будут свободно перемещаться по территории

планеты и смешиваться друг с другом. Не будет больше неизменных констелляций человеческой массы. На смену

правлению придет управление, которое будет пользоваться

словом в самом широком его смысле. Политик станет таким

же анахронизмом, как ископаемая птица дропт. Машина

никогда не будет господствовать, как думают некоторые; в конечном счете она пойдет на лом, но пе раньше, чем

люди откроют природу тайны, привязывающей их к своему

творению. Вместо того чтобы поклоняться машине, изучать

и покорять ее, человек обратит свои взоры к тому, что имеет подлинно оккультный характер. Это имеет непосредственное отношение к еще более серьезной проблеме — проблеме власти и обладания. Человека заставят понять, что

власть должна быть открытой, текучей и свободной. Он будет стремиться не к обладанию властью, а к ее распространению» 31.

В этой картине мы видим, впрочем, уже не только внешние, но и некоторые внутренние аксессуары свободы в романтической утопии, предстающей как общество, освобожденное от диктата и репрессии со стороны государства, рынка, массы и культуры с ее кодифицированными нормами.

Утописта-романтика можно было бы назвать апологетом «минимального государства», ибо он, как когда-то

Эмерсон и Торо, полагает, что чем меньше государство правит (и чем оно вообще меньше), тем лучше. Во всяком случае, нынешнее «корпоративное государство» кажется ему

одним из роковых зол американского общества. Так что

все рассуждения того же Р. Нозика о сообществе антоном-

ных утопических общин романтик был бы готов принять

без колебаний, если бы ему при этом так назойливо не иа-

31 Miller Н. Sunday After the War. N. Y , 1944, p. 154, 155.- In: Brown N. Life Against Death. L., 1960, p. 305. «Утопические рассуждения вроде этого рассуждения Генри Миллера,— писал тогда (в 1959 г.) Норман Браун,— должны снова войти в моду. Они

представляют собой способ утверждения веры в возможность

разрешения проблем, которые кажутся в данный момент неразрешимыми. Сегодня же даже выживание человечества есть

утопическая надежда» (Ibid.). Браун, видимо, и не подозревал, что этой своей последней фразой он выразил суть исканий многих американских утопистов последующего двадцатилетия.

266

вязывали ненавистную рыночную «метаутопию» со всеми

присущими ей атрибутами предпринимательского индивидуализма, отмежевывающего романтика от анархо-капита-

листа.

Как противник «корпоративного государства» романтик мечтает о дебюрократизированном обществе. Но дебюрократизация для него — не просто резкое ограничение

функций государства (и всей политической машины), сужение сферы его деятельности и разрушение отношений, основанных на принципах рациональности и эффективности. Дебюрократизация — это переход от Gesellschaft с

его искусственными и безличными связями между людьми

к Gemeinschaft, обеспечивающему установление новых.