порождали собственные противоречия, проблемы и трудности, отсутствовавшие в том мире, из которого они сознательно бежали.

Осуществить более или менее полно весь комплекс

провозглашенных принципов и закрепить их результаты

22 См.: Hourriet R. Getting Back Together; Melville К. Communes in the Counter Culture. N. Y., 1972.

322

в практике* повседневной жизни ни одной из коммун 60—70-х годов практически не удалось23. Реальный коммунальный порядок оказывался во многом не похожим на

тот, к которому стремились организаторы общин. В качестве примера можно сослаться на опыт той же Твин Оукс, тем более, что это была, так сказать, «целевая» община, организаторы которой хорошо знали, чего они хотят. Свидетельствует член общины: «Мы сами производим говядину, свинину и растительную продукцию; снабжаем себя

собственными молочными продуктами; сами ремонтируем

легковые автомобили и грузовики, а также сельскохозяйственные машины; сами выполняем работу архитекторов, плотников, водопроводчиков и электриков; доход мы получаем в основном от продажи веревочных гамаков, производимых кустарным способом, а также от продажи собственных публикаций, переписки на машинке, выполнения

разного рода ручных работ, кратковременной работы в соседних городах. У нас нет единого лидера. Весь доход и

большая часть собственности являются общим достоянием. Руководство, выполняющее планировочно-управленческие функции, несет ответственность за оформление решений достигаемых путем выражения и согласования

мнений. Система трудовых кредитов помогает нам организовать и делить поровну постоянно меняющийся поток

работы. Потребности каждого индивида в пище, одежде, жилище и медицинском обслуживании обеспечиваются

общиной. С течением времени Твин Оукс создала уникальную культуру, которая продолжает развиваться.

Сотрудничество вместо конкуренции; стремление скорее

поделиться с другими, нежели захватить все самому; равенство вместо эксплуатации; уступчивость вместо агрессивности; разум вместо авторитета; устранение сексизма, расизма и консумеризма — таковы некоторые из идеалов, на которых строится наша культура» 24.

Легко видеть, что здесь мало что осталось от проекта

американского бихевиориста25. Как писал один из «гостей»

23 Мы здесь не говорим о типично религиозных общинах, жизнь

которых имеет свою специфику, связанную с приверженностью

религиозной догме.

Walker R. Op. cit., p. 600, 601.

Любопытно, что, соглашаясь с тем, что Твин Оукс сильно напоминает другие утопические общины, представляя собой «сочетание планирования и хэппининга» (Walker #., р. 602), ее

обитатели утверждают, что она является «бихевиористской» об

323

Твин Оукс, «Скиннер был бы сильно разочарован, если бы

он когда-либо посетил эту лабораторию» 26. Действительно, в общине не удалось достичь главного — осуществить

принцип «подкрепления», на котором настаивал Скиннер, и ее «бихевиоризм» оказался по сути дела не более чем

«вывеской», которая привлекала многочисленных визитеров и помогала общине держаться на поверхности.

Отклонение в своей практике от первоначального идеала было тем более свойственно «нецелевым» общинам, что этот идеал вырисовывался перед ними смутно и по

ходу дела получал в зависимости от обстоятельств различную конкретизацию. Свобода от «отчужденного труда»

нередко оборачивалась нежеланием трудиться вообще27; «освобожденный эрос» — отсутствием упорядоченных сексуальных отношений, что порою создавало напряженность

между членами общины; «отношения сотрудничества» —стремлением одних жить за счет других, «единение человека с природой» — ориентацией на доиндустриальные

императивы и т. п.

Это не было свидетельством принципиальной несостоятельности самих провозглашаемых принципов. Опыт современных американских коммун (как и общин XIX в.) свидетельствовал скорее о несостоятельности методов, с помощью которых пытались осуществить эти принципы, и неадекватности условий, в которых осуществлялись утопические эксперименты.

Однако ценность опыта коммун 60—70-х годов была

не только «негативной». Как и общины XIX в., они оказали положительное воздействие на развитие американского

общества, судить о котором с достаточным основанием мы

сможем, очевидно, только некоторое время спустя, когда

более четко обозначится общий итог их деятельности.

Как уже писалось в советской и зарубежной литературе, 60—70-е годы были отмечены в Америке процессами

формирования новых типов сознания и новых типов личности («социального характера»). Эти типы выкристаллизовывались «в противоборстве различных разнонаправ-