Дример ловко придержал Мокропопика пальцем. Тот икнул, выпрямился и снова застыл,

глубоко вздохнув.

— Ему падать нельзя, — назидательно покачал пальцем псевдо-вырезанный-из-дерева

Окольцованный. — Он ведь сразу станет Храпуном Лежачим Обыкновенным.

Дример и Слипер уже ничего не понимали. А потому жалобно и растерянно глядели на

Окольцованных.

— Храпеть будет до восьмого с четвертью пришествия! А в процессе храпучести может и

слинять не сходя с места, — участливо разрешила мозговой тупик братьев Окольцованная

дамочка издевательского вида. — Он хоть и Падучий, а шныряет по всем Слоям вселенной, как

заправская мышь по чулану! Изловить можно, только когда он в нирвану нежданную впадает. А в

бодрячести этот тушкан суслястый точку сборки швыряет, аки твой шарик для пинг-понга.

— В смысле, с ним всё время просветление случается? — не поверил своему же вопросу

Дример.

— Вроде того, — подтвердила дамочка со светящимся кольцом над ушами. — Только нирвана

эта на шлем к нему нисходит, когда он во дрёме нечто невразумительное видит. Он тогда садится

прямо и лунатично, замирает, вот как сейчас. Глаза вроде открыты, а не видит ничего. А если

увидел бы — пиши пропало, ибо пропал бы тут же, юркнув в какую-нибудь щель

пространственную. Потому глядите в оба, чтоб раньше времени ему ни пылинки в нос не попало!

Отнесите куда подальше, а то отдачей нам тут всем печёнки перетряхнёт. Чих его образовывает

дыру во всемирном пространственно-временном поле. Скоропостижимую, но весьма

немаленькую.

— А что насчёт утилизации? — осторожно спросил Дример.

— А он сам, не беспокойтесь, — ответила дамочка. — Он со временем проходит целую серию

перевоплощений и метаморфоз. Мокропопик Падучий после определённого цикла чихания и

заваливаний становится, опять же, Храпуном Лежачим Обыкновенным. А потом, отоспавшись

энное количество времени, однажды просыпается самым простым и банальным Ныкальщиком.

— Хныкает, что ли, всё время? — раскрыл широко глаза Слипер.

— Не Хныкальщик, а Ныкальщик! — укоризненно покачала головой Окольцованная дамочка,

— Ныкальщик-Щелевик. Ныкает всё, что попадётся под руку, по щелям и углам, а потом сам

забывает, что и куда сныкал. К тому же чиханием он распространяет вокруг себя вирус, который

поражает исключительно существ человеческой формы существования. Эта болезнь часто у людей

встречается.

— Какая? — хором спросили Слипер и Дример.

19

5

— Синдром Ныкальщика-Щелевика! Посныкают, понимаешь, по щелям своё добро, кто очки,

кто ключи, кто заначку, а потом сами вспомнить не могут, что и куда сныкали!

— Слушай, — шепнул Дример Слиперу, — мелькнула у меня тут идейка… — И он обратился к

дамочке: — А этот самый вирус как-нибудь излечению подлежит?

— Не знаю уж, кто и с чем там под и над и где лежит, а синдром можно ликвидировать очень

даже просто, — она закусила губу, — но неприятно.

— Это как? — с внезапным и непонятным Слиперу интересом увлёкся Дример.

— Газики. Нужно, чтоб на больного свежий Мокропопик Падучий нацелился своим мокрым

местом, да ещё и как следует пукнул! А ведь он — очень редкое животное. Непросто найти

Мокропопика во вселенной. Да и не каждый захочет, чтоб на него мокрой задницей целился и…

ну, вы понимаете… — Дамочка весело скосила глаз.

— Ой, спасибо вам большое, мы уже всё поняли, — поклонился Дример и плечом толкнул

напарника. — Уж и не знаем, как вас отблагодарить…

— В левом кармане, — зашипел Слипер брату.

Тот ловко выудил оттуда красную рыбку и протянул Окольцованным:

— Разве что этим.

— Мгм… — довольно заулыбались Окольцованные. — Надо же! Они действительно совсем не

такие, как эта современная молодёжь. Умеют дар принять.

Один из Окольцованных, с тёмным загорелым лицом, взял рыбку, разломил в руках, и в глазах

у братьев слегка помутилось, ибо наломал он тут же из одной рыбки пару сотен кусков, всем

раздал, а оставшееся в короб сложили, тут же поднесённый. И Дримеру четыре кусочка также

были даны.

«Всё знают, — как бы подвердил он мысленно свои догадки. — И сколько нас — тоже у них

прописано на извилинах».

— Приятно было иметь с вами дело, — склонился головушкой загорелый.