Байрам мэнэн! Всем кумыску накатить! Срочно!

Загрибука заикал и весь пошёл пупырышками. Точнее, пупырышки сами пошли по нему в

круго-загрибукинский поход. Башкирский Кот, стараясь сохранять самообладание, сощурил

грозно свои японо-корейские глаза цвета расцветающей сакуры и повернулся к приятелю:

— Сдаётся мне, угодили мы под самый карррнавал в город Хера-Сима.

— К-к-к-куда? — трясущимися губами спросил Загрибука.

— Это древняя история с двумя попрыгайскими хвостами. Если пойти по одному хвосту до

самой кисточки, то имеется документация прокуратуры, что некий слепой даосский старец Хера-

Сим и его верный тибетский пёс Му…

— Му?

— Вот именно, Загрибука. Ты не ошибся. Он нёс гордое тибетское имя Му, которым древние

Мастера родом из Нижнего не то Тагила, не то Тибета именовали поле с нулевым содержанием

информации. То бишь был он никем и звать его никак.

— Это к-к-к-как?! Это когда совсем пусто?

— Пусто, мой научный дррруг, — это тоже какая-никакая, но таки идея. Пустота есть

информационно наполненная концепция ума. А Му — это отсутствие любой информации. И

никаких тебе там воображений! — Кот упялился в иллюминатор с хмурным выражением усов.

— Ничто?

— Нет. Ничто — тоже концепция. Му — это отсутствие даже всяких концепций!

— Полный апгрейд! Кюнте! — закончил Загрибука внезапно на башкирском, родном коту,

языке и свесил уши по щекам. Они, конечно, до щёк не достали вовсе, ибо коротки были. Бурая

шерсть от нервов и вовсе тронулась сединушкой.

— Вы очень точно описали данный феномен, коллега! — щёлкнул пилорамной пастью кот. —

Именно. Но так как невежественные собаководы-любители не обладали знанием ни об

информационных полях, ни об отсутствии таковых, то они всё время переспрашивали у Хера-

Сима имя его собаки. Примерррно так… — Башкирский Кот скривил глумливую физиономию: —

«Эй, Хераська, как там зовут твоего пса? Му?»

— А Хераська чт-т-т-т-то? — Зубки у Загрибуки стучали от страху и неведомости.

— А Хераська им и отвечал: «Му! Му!» Так и стали они — Херасим и его Му-му, то бишь

Дважды-Му. И в честь этого великого даоса представители народа Встречающих Солнце, али

попросту народа ёп-понского, назвали свой город Херасима-таун. Со временем приставка «таун»

как-то сама собой отпала, как и хвост у нашего четвероногого тибетского друга, когда он съел

53

недозрелый мухомор. А вскоре после этого такой же мухомор, только куда как более огромный и

ужасный, вырос над городом в небе голубом и все его жители натурально поотбрасывали хвосты

вместе с копытами.

— Чт-т-т-т-то?

— Ласты склеили! Конец всему дайвингу! — Башкирский Кот стал ковырять механизмы на

потолке, пытаясь выбраться. Удалось отшкрябать замок. Наморщив усы, кто натужно вытолкал

люк на поверхность. В лодку ворвался свежий воздух, насквозь пропитанный сброшенным на

город Бом-бам-дировщиком ликёром.

— Жут-т-т-т-ткая история! — Загрибука совсем сник.

— Всё просто, дррруг мой. Если в тебе нет Тибета, тебе не поможет Тибет! Есть и второй

попрыгаестый хвост этого длинного неторопливого восточного эпоса. И он гласит, будто

высадились в далёком городе Одесса два Встречающих Солнце ёп-понца, дабы искать мудрости у

многоколенного народа, младенцы которого жертвуют Облачение Нижнего Намерения ради

аскезы чистоты. И приплыли они к чистому в крайностях народу за советом, как назвать свой

новый город, чтобы он процветал и развивался в веках вечных до самой Великой И

Окончательной Нирваны Без Нирватрёпки. И подошли ёп-понцы, как и было указано, на площадь

на центральную, к первому же попавшемуся многоколенному шлемазлу и испросили его:

«Уважаемый, как нам назвать наш новый город, дабы он процветал и развивался в веках по самое

что ни на есть?»

А тот вытащил из груды рыбы, что лежала на прилавке, большую склизкую медузу в виде

мерзкого полупрозрачного гриба, оборотился будто бы в сторону солнца, а попросту к стоявшей