При этих словах Слипер лишь крепче зажала в кулаке маятник, задержав дыхание.

— Тук-тук, — сказало её сердце, словно молот в таёжной тишине.

— Тук… Тук… — отчеканило оно медленней.

— Тук……… Тук……… — стукнуло сердечко, словно трамвай, тормозящий на стыках рельс у

остановки.

Через почти две минуты задержки дыхания, когда лёгкие были готовы выпрыгнуть через горло,

девушка постучала в дверцу кукушки.

— Тук-тук, — раздался в ответ позади неё быстрый стук во внезапно возникшую дверь.

Одним прыжком Слипер подлетела к появившемуся проёму, намотала полотенце на руку,

взялась за ручку и повернула её, открывая дверь. И в этот миг тусклый красный свет в комнате

померк, и стало непроглядно темно. В темноте дверь распахнулась, и из неё с порывом ветра

вошёл в комнатушку давно позабытый запах. Запах старого железа, подземелья и сырого

сквозняка. Шагнув за порог, Слипер и не заметила, что на диване позади неё проявился спящий,

свернувшийся калачиком милый старичок тибетской наружности в полинялом пиджаке и с

малахаем на голове. Он только закряхтел во сне, разбуженный внезапным сквозняком, и

прошамкал:

— Эх, шалапут… Ну что ты будешь делать?..

Господа ИВОВ и УВОВ обслуживаются вне очереди.

— Шо за хлопчики? И я имею шо спросить за их фамилию…

— Осади назад, толстопузый! — Пинок ноги отправил ещё не очнувшееся кошачье тело в

полёт. Шмякнувшись затылком о шершавые доски, организма стала очухиваться значительно

быстрее. Глаза приоткрылись. Вертикальные щёлочки зрачков устаканили окружающую

действительность.

— Йошкин Код! — Башкирчатый ощупал себя с боков, приложил коготь к запястью и посчитал

пульс.

— Так, пульса нет! — Кот утвердительно кивнул незримому собеседнику. — И шо вы думаете?

Я таки знал! Но, простите меня, мама, шо енто за люди в округе? Шо-то я не пррризнаю на

физиономию этих хгарных хлопцив! А откель такой митинг? А, ну таки вы не знаете…

А вокруг пестрел самый что ни на есть базар. Кот оказался в насильственно лежачем

положении на самой окраине этого действия, по-босяцки выражаясь, под забором. А забор этот

подпирал торопившиеся обвалиться древние руины известкового происхождения. Оттуда, из-под

11

6

забора, прикинувшись пьяным археологом, кот помигивал нервными жёлтыми глазищами, не

торопясь сдвигать территориально своё ОКЛЖПэ. Ибо базар был тот необычный. Совсем не

типичный и вообще магичный. Типа. Разные не определяющиеся сходу по паспорту личности, не

имеющие этого самого паспорта как такового совсем нафиг, торговали здесь. А впрочем, и там, и

тут тоже. Торговали поделками и артефактами весьма любопытных происхождений и нужностей

назначения. Здесь был и Внедорожный Чипотан, вмещающий любой гардероб вместе с

владельцем, коих он перебрасывал вместе с собой из любой точки в любую запятую в пределах

родной галактики, да так кидал, что только компас успевай апгрейдить. И тута тебе мечта любого

эшафота — Кресло-Кончалка, не оставляющее сомнений в желающем приложить в него задницу,

что задница сия ежемгновенно сгорит сиятельным огнём изнутри. Тем самым салютом, который

красочно описал в своих поэмах известный Всея Сангхе шаманист-блокнотник Карлсон Ибн-

Каштанов. И кочумала в уголке, сонно зевая, грозная шахидка Черепаха-Тротилла, владеющая

древним мастерством сэппуку многоразового использования. И другие весьма сурьёзные

магические казусы всея сансары. Действо происходило во внутреннем дворике потихоньку

разваливающегося храмового комплекса пирамидальной наружности, что стоял на

неопределяемой в детский телескоп планете. Многочисленные колонны с выщербленными

постаментами напоминали о классических гравюрах времён устоя и падучести. А с похмела они и

вовсе виделись как мутные фотографии участников многообразных экспедиций, которые нашли

великолепный способ вести здоровый образ жизни и путешествовать за счёт своих государств.

Градусник тут не работал. Часы отставали. Короче, полный топографический кретинизм. А никто

и не парился.