чего братец исподволь ожидал интуитивно. Грохот опять стал стремительно чахнуть и вскоре

затих.

— Так-так, — усмехнулся Дример. — Чтоб я закашлялся, аки Муколитический

Бронходилататор! Чую, что не зря мне Белочкин папироски сунул. Ох, не случайно то вышло, и к

Ясному Пню не ходи!

Он встал, отряхнул траву с комбеза и подошёл к краю обрыва.

— Нет, ребяты, за «привет, как живёшь» меня не возьмёшь!

Он сел, свесив ноги, положил пальцы левой руки себе на запястье правой и стал считать удары

сердца. На двадцать третьем ударе вверху ухнуло, и вода шибанула через край. Дример

отшатнулся и повалился на спину.

— От, зараза, ничё себе, — он отполз и приподнялся. — Так можно и икоту подхватить!

Значитца, двадцать три плюс запас на «ноги в руки». Ну хорошо. Сколько я там прочухал за

куревом-то времени? — Дример полез по карманам. — Минздрав, говоришь? Хе! —Братец достал

папиросу, чиркнул сныкаными камешками, высек искру и закурил снова, чтобы отсчитать время.

— Ещё один такой эксперимент, и я стану некурящим, во всех смыслах позитивным гражданином!

Знаешь, дорогой читатель, я когда-то опробовал на себе и этот способ бросить курить. То

есть взял да и выкурил подряд четыре или пять крепких сигарет через силу. Удовольствие

закончилось ещё в середине второй. На третьей меня затошнило. На четвёртой я понял:

китайцы — совсем не дураки по части пыток, и у них явные проблемы «по Фрейду». На пятой я

пережил адские муки, очень хорошо понял произведения Данте, помолился за него, испросил Бога

за «дай дожить до вечера» и пошёл обниматься с фаянсом в виде финской сантехники,

установленной в гостинице, где я встретил в боевом настроении это знаменательное утро. Тебя

интересует результат? Не знаю, как ты… Все мы индивидуальны… Я бросил на год. Хочешь

начать меньше есть сладкого? Всё просто! Берёшь пять больших шоколадных тортов…

12

3

Дример, скривив физиономию, ткнул «бычок» в землю и поднялся на ноги. Голова кружилась.

— Растудыть твою налево! Точно брошу! Дай только выбраться! Ну, Стрелочник, ну, погоди!

Он схватил в охапку тапочки, полотенце и босым решительно подошёл к месту, где

предположительно под толщей воды начиналась тропа. Постоял. Подождал. Ничего не

происходило. Водопад ревел пуще прежнего.

— Да уж, можно было и догадаться, что просто не будет! — процедил сквозь зубы Дример.

«Словно мячик по комнатам скачет… Одну по касательной пройдёт… Другую по всей полной

гипотенузе…» — вдруг зазвучало в памяти Дримера.

— Хе! — только и протянул он, вздохнул глубоко, так же глубоко выдохнул и встал

наизготовку. — Не боись, Белочкин, нас холодным душем не остановишь! Стало быть, алга!

А ждать-то пришлось и недолго. Грохот стал неожиданно и резко стихать.

— Да хранит нас всех великий Тутытам! — тихо сказал Дример и присел в низком старте. И

как только поток оборвался, он, не раздумывая, бросился бежать по тропинке, пересекая водопад.

Босыми ногами бежать было легче, но тапки и полотенце под мышкой всё время норовили

освободиться, получив права на независимость. Дример цеплялся за выбоины в скале. Тропа была

мокрая и скользкая. Не пройдя и половины пути, братец понял, что выдыхается от

взбудораженных нервов и чрезмерного психического напрягу. Он исподлобья поглядывал вверх,

на край скалы, в страхе ожидая услышать нарастающий рокот, и быстро перебирал ногами,

смешно плюхая пятками в мелких лужицах.

— Уху-ху! — говорил Дример, подбадривая себя.

— Йе-хо-хо! — кричал он, видя, как приближается противоположный край берега.

— Шкындыр-Бындыр, Шкындыр-Бындыр-быр! — запел братец буддистскую песенку про

отрезанный от мира дацан Чонгья Чампу, и тут лихое накликалось. Огромный поток появился

внезапно, завис горой над верхним краем пропасти и сорвался вниз.

— Дык шоб тебя! — только и успел крикнуть Дример, не добежавший до спасительного берега