присел и попытался протереть глаза от поднятой пыли, держа Кладучий Меч в боевом режиме.

Ещё не отнимая лапы от носа, он уже почувствовал, что вокруг кто-то стоит. И как-то сразу стало

тоскливо на кошачьей душе, расхотелось шутить и геройствовать. Он знал, кто такие Чакмулы, и

ещё он знал, что с чувством юмора у них всё очень непросто. Состязаться в остроумии с ними не

хотелось вообще никак, а уж шашкою махать — и подавно. Встретиться с ними — уже была удача

из разряда «а может, завтра?», и сейчас Башкирец хорошо понимал, что ребятушки

вышеописанные явились по его кошачью душу. Он медленно поднял полосатую голову и

взглянул, прищурившись, на окруживших его Чакмулов.

— Э, бррратки, кого я вижу…

Шкындыр-Бындыр — места лучше нет,

Шкындыр-Бындыр — мы не знаем бед,

Жить на нём легко и просто — Шкындыр-Бындыр!

Выключатель громыхнул. Дример пришёл в себя от вязкого грохота в ушах. К удивлению

своему, он почуял, что стоит на своих двоих, то бишь на ногах, в самом что ни на есть стоячем

телоприложении. Он неспешно разлепил глаза, словно опухшие после долгого и тяжёлого сна, и

тут же снова прикрыл их. Что-то ярко бликовало светом прямо перед ним и кружило, аки

радужные мухи вокруг деревенского гальюна.

— Тэк! Это шо ещё такое? — вслух произнёс он, и тельце немного встряхнуло от собственного

голоса. Это был сиплый, прокуренный голос спившегося на рукоприкладной работе биндюжника.

— Опаньки! — сказанул Дример ещё что-нибудь для привычности. Голос остался тем же.

Таким обычно произносят в тёмной подворотне неприятные вещи.

12

0

— Подверни мои коленки! Всё равно ж придётся жить-поживать как-то дальше! — мудро изрёк

он и смело глянул перед собой.

А там, где кончались его войлочные тапочки, была пропасть, и в неё низвергался с огромной

высоты водопад.

— Ишь ты, воду не берегут! — Дример сделал шаг назад ослабевшими ногами. Затем

оглянулся. Позади была степь. Ровная, что твоя свежекупленная гладильная доска. Куда хватало

дальнозоркости. Лёгкий ветерок носил по ней чепуху.

— Хороши печеньки, подверни мои коленки! Либо выключатель мне попался не тот под руку,

либо у вас в прокуратуре дела попутали. — Дример пытался быстрее успокоиться, чтобы начать

соображать. — Ох, Белочкин, театр по тебе плачет! Как там его… Котяра поминал… А, этот,

Станиславский, пёс его покусай!

(Но Грызлику сейчас было вообще не до Станиславского. Это я вам говорю как автор. У него в

данный момент хватало своих собачьих проблем. Но об этом позже.)

Дример потоптался на месте, чтобы почувствовать ноги. С ними было всё в порядке. И хотя

войлочные тапочки были явно не к месту, но каким-то шестым чувством Дример понимал, что они

здесь очень и очень пригодятся. Братец осмотрел всё вокруг и себя заодно.

— Упс! Главное, чтобы костюмчик сидел! — только и смог выговорить он.

На нём слегка висел несоразмерный синий комбинезон явного строительного назвачения,

устаревший в ходе эксплуатации. Под комбезом была белая майка с надписью «Обход Путей С

Общением». Он ощупал себя всячески и нашёл на лице родную щетину.

— Вот дык подарочек! Стало быть, мы снова взрослеем не по дням. Ну лады, а то я уж

привыкать стал к мальчишеству. Ну шо ж, нормальные герои всегда идут в обход! — изрёк

Дример, прикрыл глаза рукой, словно козырьком, и глянул вверх. Там была высокая голубая синь

неба.

Он спохватился и хлопнул себя по голове, но Шапка-Невредимка была на месте. Сразу как-то

полегчало.

Двойное красноватое светило сверху сильно припекало. Дример тяжело вдохнул горячий

воздух и собрался было вытереть рукой пот со лба, как вдруг заметил полотенце у себя сзади на

поясе, которое висело, аккуратно вдетое в штрипку для ремня.

— Опаньки! Как кстати! — Он улыбнулся, и стало ещё легче во всех смыслах. — Ай да

Белочкин! Ай да молодца!

Он обтёрся как нельзя кстати прохладным и чуть влажным полотенцем, и мысли сразу

прояснились. Дример закинул полотенце на плечо.