будет расстаться с жизнью в тот же час, когда смерть уберет одного и другому станет незачем жить. — Кого вы там видите — индейцев? — спросил в не¬ терпении Мидлтон. — Красная ли кожа или белая — не все ли равно? В лесах дружба и привычка связывают людей так же крепко, как и в городах, а пожалуй, и крепче. Взять хотя бы юных воинов в прерии. Часто двое из них приносят клятву в вечной дружбе и уж держат ее крепко. Смер¬ тельный удар, нанесенный одному, становится и для другого смертельным. Я долгие годы провел в одиноче¬ стве, если можно назвать одиноким того, кто семьдесят весей и зим прожил среди природы... Да, так я, с такой оговоркой, долго жил в одиночестве... и все же я постоянно убеждался, что общение с человеком мне приятно; и больно мне бывало, когда оно обрывалось, и тем больней, если человек оказывался храбрым и прямым; да, храб¬ рым, потому что в лесах, когда твой спутник — трус,— старик ненароком глянул на натуралиста, углубившегося в свои мысли,— для тебя короткая тропа превращается в длинную; и прямым, потому что хитрость есть скорее инстинкт, присущий животному, а не свойство, возвы¬ шающее человеческий ум. — Но что вы там видели? Не сиу ли? — К чему идет Америка? И к чему приведут хитрые выдумки ее народа? Только богу известно! В молодые годы мне довелось увидеть одного индейского вождя, ко¬ торый в свои молодые годы увидел, как первый христиа¬ нин ступил злою своею ногой на землю Йорка! Как обезо¬ бражена за две короткие жизни красота пустынного этого края! Я впервые увидел свет на берегу Восточного моря, и я отлично помню, что когда я ходил опробовать первое свое ружье, так от порога отцовского дома прошел лесом, сколько может пройти от зари до зари желторотый юнец. И, пройдя этот путь, я ни разу не нарушил ничьих воображаемых прав — потому что тогда еще никто не объявил себя владельцем лесных зверей. Природа лежала тогда в своем великолепии по всему побережью, оставив жадности поселенцев лишь узкую полосу между лесом и океаном. А где я теперь? Будь у меня крылья орла, я уто¬ мил бы их, пока пролетел бы десятую часть той дали, что меня отделяет от берега моря; весь край давно захватили города и деревни, фермы и проселки, церкви и школы — 208

словом, все измышления, вся дьявольщина, придуманная человеком! Я помню время, когда горсточка краснокожих, кликнув клич по границе, приводила в трепет все коло¬ нии, и мужчины брались за оружие; им на помощь высы¬ лались войска из далекого края, и возносились молитвы, и женщины были в страхе, и мало кто спал спокойно, по¬ тому что ирокез вышел на тропу войны или проклятый минго взял в руку томагавк. А сегодня что? Страна вы¬ сылает свои корабли в чужие страны, чтобы решать их войны с соседями; пушек стало больше, чем было ружей в те дни, и, когда надобно, обученные солдаты — десятки тысяч обученных солдат! — выходят нести свою службу. Такова разница между колониями и штатами, друзья мои; и я, дряхлый, жалкий, каким вы меня видите, я дожил до этого! — Да, уж ни один разумный человек не усомнится,— сказал Поль,— что ты повидал много лесорубов, старый траппер, срывающих с земли ее красивый убор, и много поселенцев, подбирающихся к самому меду природы!.. Но Эллен что-то беспокоится насчет сиу. И теперь, когда ты вволю выговорился, если ты укажешь нам, куда ле¬ теть, рой снимется хоть сейчас! — А? Что такое? — Я говорю, Эллен беспокоится; а так как над равни¬ ной стоит дым, сейчас, пожалуй, было бы разумно снова двинуться в путь. — Малый правильно рассудил. Я забыл, что вокруг нас бушует огонь и что сиу окружили нас, как голодные волки, подстерегающие стадо буйволов. Но, когда в моем старом уме просыпаются воспоминания о давних време¬ нах, я забываю нужды нынешнего дня. Вы правильно говорите, дети, пора в путь! И вот тут-то и заключается самое тонкое в нашем деле... Нетрудно перехитрить пылающую печь, потому что она — только разъяренная стихия; и не так уж трудно иной раз обмануть серого медведя, когда он учуял твой запах, потому что инстинкт не только пособляет зверю, но и ослепляет его; а вот за¬ крыть глаза тетону, когда он настороже,—на это по¬ больше требуется ума, потому что его чертовской хит¬ рости помогает разум. Понимая трудность предприятия, старик, однако, при¬ ступил к его выполнению со всей уверенностью н быстро¬ той. Закончив осмотр, прерываемый грустными воспоми- 269

нациями, он подал знак спутникам садиться на коней. Все время, пока бушевал огонь, кони стояли на месте по¬ нурые и дрожащие, и сейчас они приняли на себя свою ношу с явным удовольствием; можно было ждать, что побегут они резво. Траппер предложил доктору своего коня, объявив, что сам пойдет дальше пешком. — Я не больно-то привык путешествовать на чужих ногах,— объяснил он, — и ноги у меня устали от безделья. К тому же, если мы вдруг наткнемся на засаду, что вполне возможно, то конь побежит быстрей с одним человеком на синие, чем с двумя. Ну, а я... не так это важно, про¬ живу ли я днем больше или днем меньше. Пусть тетоны завладеют моим скальном, если будет на то воля божья; они увидят на нем седые волосы, но ни один человек, сколько ни старайся, не захватит моих знаний и опыта, от которых поседела моя голова. Так как никто из его нетерпеливых слушателей, ка¬ залось, не был расположен спорить, предложение старика было принято молча. Доктор, правда, печально повзды¬ хал об утрате Азинуса; однако, обрадованный, что может продолжать свой путь на четырех ногах, а не на двух, он тоже не стал возражать. Итак, через несколько секунд бортник, всегда любивший, чтобы за ним осталось послед¬ нее слово, громко объявил, что все готовы в путь. — Поглядывайте туда, на восток,— сказал старик, когда, возглавив караван, повел его по угрюмой и еще ды¬ мившейся равнине.— Идя по такой тропе, как эта, можно не бояться, что застудишь ноги. Но вы, говорю, погляды¬ вайте на восток и, когда сквозь просветы в дыму увидите белое полотнище, сверкающее как пластинка начищенного серебра, знайте: это вода. Там протекает большая река, и мне недавно почудилось, что я ее вижу; но потом я заду¬ мался о другом и потерял ее из виду. Это широкий быст¬ рый поток, каких немало в этой пустыне; потому что здесь можно видеть все богатства природы, кроме одних лишь деревьев. Да, кроме деревьев, а они для земли — что плоды для сада; без них и красота не в красоту, и польза не в пользу. Глядите же в оба, не пропустите эту полосу сверкающей воды; мы не будем в безопасности, пока не оставим ее между нашим следом и быстрыми тетонами. После такого предупреждения спутники траппера стали жадно высматривать сквозь дым спасительную реку. Все их мысли были заняты только этим, и отряд 270

продвигался в полном молчании, тем более что старик посоветовал им соблюдать осторожность, потому что те¬ перь они вступили в толщу дыма, клубившегося но рав¬ нине, как туман,— особенно там, где огонь встретил на своем пути небольшие болотца. Так они прошли мили три-четыре, а реки все не было и не было. Вдали еще ярился огонь, и стоило ветру раз¬ веять дым пожара, как снова серая пелена затягивала все вокруг. Наконец старик, который уже проявлял беспо¬ койство, показавшее его спутникам, что и его наметанный глаз не много может разглядеть сквозь гущу дыма, вдруг остановился, уткнул ружье в землю и как будто задумался над чем-то, что лежало у его ног. Мидлтон, подъехав к нему, спросил, что его смутило. — Смотрите,— отйетил траппер; указывая на труп лошади, который лежал, наполовину сожженный, посреди небольшой ложбины.— Такова сила степного пожара! Земля тут влажная, и трава росла выше, чем везде вокруг. В этой заросли и захватил бедную лошадь огонь. Смот¬ рите, даже кости видны сквозь ломкую опаленную шкуру... и оскал зубов! Тысяча зим не сделала бы с трупом того, что огонь совершил в одну минуту... — Такая судьба могла бы постичь и нас,— сказал Мидлтон,—если бы огонь застиг нас во сие! — Нет, этого я не сказал бы, не сказал бы. Не то что человек не мог бы сгореть, как дерево, нет! Но он разум¬ ней лошади и знал бы, как верней избежать опасности. — Но, может быть, здесь лежал только труп лошади, а то бы и она пустилась бежать? — А эти следы на сырой земле? Разве не видишь? Вот здесь ступали копыта, а это — или я не грешная душа! — отпечаток мокасина. Хозяин лошади бился изо всех сил, чтобы увести ее отсюда, но инстинкт у животных таков, что при виде пожара они становятся трусливы и упрямы. — Это хорошо известный факт. Но, если с конем был его хозяин, где же он? — В этом-то и загадка,— ответил траппер и нагнулся, чтобы ближе рассмотреть отпечатки на земле.— Да, да, ясно: тут между ними двумя шла долгая борьба. Хозяин пытался спасти коня, и, видно, очень жадное было пламя, если он с этим не справился. — Слушай, старый траппер,— перебил Поль и пока¬ зал рукой на место, где земля был:* посуше и трава по¬ 271

этому росла не так густо,—- говори не «коня», а «двух ко¬ ней». Вон там лежит еще один. — Малый прав. Неужели тетоны попались в собст¬ венную ловушку? Такое случается нередко; и вот вам пример для всех, кто замышляет зло... Эге, гляньте-ка сюда — железо! Седло и уздечка были работы белого человека. Да, так и есть, так и есть: отряд этих мерзавцев рыскал в траве,— подстерегал нас, покуда их друзья под¬ жигали прерию, а глядите, чем кончилось дело: они лиши¬ лись споих же лошадей, и им еще очень посчастливилось, если их собственные души не бредут сейчас по тропе, что ведет индейский рай. — Они могли прибегнуть к той же уловке, какую при¬ менил ты сам,— заметил Мидлтон, когда отряд медленно двинулся дальше, приближаясь ко второму трупу, лежав¬ шему прямо на их пути. — Едва ли. Ведь не каждый дикарь носит с собой кремень и огниво, и не всегда есть у него доброе, с полкой, ружье, как этот мой старый друг! Добывать огонь двумя палочками — долгое дело, а тут же, на месте, придумы¬ вать что-то еще было некогда: видите вы там полоску огня — всиыхпвает и бежит, как по рассыпанному по¬ роху, подгоняемый ветром? Пламя тут, верно, прошло всего лишь несколько минут назад, и нам бы сейчас не ме¬ шало каждому проверить затравку; я не то чтобы очень уж рвался сразиться с тетонами — боже упаси! — но если придется поневоле вступить в драку, то всегда разумней сделать первый выстрел самому. — Л странное это было животное, старик,— сказал Поль, натянув поводья своего коня и склонившись над вторым трупом, меж тем как остальной отряд уже про¬ скакал в нетерпении мимо.— Право, скажу я, странная лошадь: у нее не было ни головы, не копыт. — Огонь не ленился,— возразил траппер, не отрывая глаз от гряды клубившегося дыма и стараясь разглядеть сквозь просветы, что делается на горизонте.— Он в одну минуту испек бы целого буйвола, и уж тут рога и копыта обратились бы в белый пепел... Стыдно, стыдно, Гектор, стыдно, старик! Щенку капитана простительно, от него другого и ждать нельзя по его молодым годам и, не в обиду скажу, по отсутствию выучки, но для тебя, мой Гектор, так долго жившего в лесу, до того как выйти в эти степи, для тебя это чистый позор — скалить зубы и так 272 9

рычать на труп изжаренного коня, как будто ты хочешь сказать хозяину, что напал на след серого мишки. — Говорю тебе, старый траппер, это вовсе не лошадь: ни по копытам, ни по голове, ни по шкуре. — Что такое? Не лошадь, говоришь? У тебя хороший глаз на пчел да на дупла в деревьях, а на... Вот поди ж ты! Ведь малый прав! Как же это я не распознал шкуру буйвола и принял ее за труп лошади? Мало ли что она спеклась и сморщилась! Эх, горе мне!.. Было время, друзья, когда я, завидев зверя издалека, мог бы не только назвать вам его, а и сказать, какой он масти, и сколько лет ему, и самка это или самец. — Если так, вы пользовались, почтенный венатор, не¬ оценимым преимуществом! — заметил, насторожившись, Овид.— Человек, способный все это различить в пустыне, будет не раз избавлен от труда пройти напрасно долгий конец пешком, а иногда и от трудного осмотра, который окажется бесплодным. Прошу вас, скажите мне, так ли далеко простиралась ваша исключительная способность, что она вам позволяла установить также порядок гз genus? — Не знаю, что вы разумеете под этим вашим «поряд ’ ком и генусом». — Да что ты! — перебил бортник несколько пренебре¬ жительным тоном, какой он часто позволял себе в раз¬ говоре со своим престарелым другом.— Выходит, старый траппер, ты признаешься в незнании своего родного языка, чего я никак не ожидал от человека твоего опыта и разумения. Порядок — под этим наш товарищ разумеет вот что: идут ли животные большим стадом, наподобие роя, летящего за маткой, или же гуськом, как часто бегут по прерии буйволы. Ну, а генус — это по-нашему гетшй, слово совсем простое, оно у всех на языке. В нашем округе живет один конгрессмен, и есть еще один человек, очень языкастый, который выпускает у нас газету,— оба хоро¬ шие ловкачи, так их обоих называют гениями. Вот что имел в виду доктор, как я его понял. Ведь он что ни скажет, во всем есть важный смысл. Кончив свое изобретательное разъяснение, Поль бро¬ сил взгляд через плечо, который, если правильно его пе¬ ревести, как бы говорил: «Вот видите, хоть я не часто утруждаю себя такими вещами, я все же не дурак». Эллен восхищало в Поле что угодно, только не его 10 Фенимор Купер. Том III 273

ученость. Прямота, бесстрашие, мужество в сочетании с приятной внешностью были сами по себе достаточно при¬ влекательны— девушке не нужно было выискивать в нем еще и тонкий ум. Бедняжка зарделась, как роза, а ее изящные пальчики играли поясом, за который она держа¬ лась, чтоб не свалиться с коня. И, словно желая отвлечь внимание прочих от слабости, достаточно непри¬ ятной для нее самой, она поспешила сказать: — Значит, это вовсе и не лошадь? — Это не больше и не меньше, как шкура буйвола,— продолжал траппер, которому истолкование Поля пока¬ залось ничуть не яснее ученых мудрствований натура¬ листа.— Она вывернута мехом во внутрь; как вы видите, по ней пробежал огонь, но она была свежая, он ее не сжег. Животное было убито недавно, и, возможно, под ней ле¬ жат остатки туши. — А ну, старый траппер, приподнимп-ка шкуру за уголок,—сказал Поль таким тоном, точно уже чувствовал себя вправе подавать голос на любом совете.— Если там сохранился кусок горба, он, должно быть, неплохо запекся и сейчас придется очень кстати. Старик от души рассмеялся над причудой своего мо¬ лодого товарища. Поддев шкуру ногой, он ее приподнял. Вдруг она отлетела в сторону, и скрытый под нею воин- индеец мгновенно вскочил на ноги, готовый встретить любую опасность. Глава XXIV Хотел бы я, Хэл, чтобы сейчас можно было лечь спать, зная, что все кончилось благополучно. Шекспир, «Генрих V» Беглецы с первого же взгляда узнали в индейце того молодого пауни, с которым они уже однажды встретились. Все, включая пауни, онемели от изумления и с минуту, если не дольше, в недоумении и с недоверием не сводили друг с друга глаз. Однако молодой воин в своем удивлении проявил куда больше сдержанности и достоинства, чем его бледнолицые знакомцы. В то время как Мидлтон и Поль ощущали, как трепет их робких спутниц передается 274

им самим и зажигает их новой отвагой, индеец переводил огненный взгляд с одного на другого в отряде. Казалось, он не опустил бы глаза перед самым дерзким врагом. Скользнув по всем удивленным лицам, взор его наконец остановился на невозмутимом лице траппера. Первым прервал молчание доктор Батциус, воскликнув: — Отряд — приматы; род — человек; вид — человек из прерии. — Вот тайна и открылась,— сказал старый траппер и закивал головой, точно радуясь, что разгадал нелегкую загадку.— Юноша прятался в траве; огонь застиг его спя¬ щим, и он, лишившись своего коня, был принужден спасаться под шкурой только что освежеванного буйвола. Неплохо придумано, раз не было под рукой ни кремня, ни пороха, чтобы выжечь траву вокруг. Скажу по правде, мальчик умен, и в дороге он был бы надежным товари¬ щем. Поговорю с ним ласково, потому что, гневаясь, мы не добьемся ничего путного... Вновь привет моему брату! — продолжал он на доступном индейцу языке.—Тетоны пы¬ тались выкурить его, как енота. Молодой пауни обвел глазами равнину, точно хотел убедиться, какой страшной опасности избежал, но не поз¬ волил себе выдать и тени волнения. Сдвинув брови, он от¬ ветил на замечание траппера: — Тетоны — собаки. Когда доходит до их ушей воен¬ ный клич пауни, они всем племенем воют от страха. — Верно. Эти дьяволы, нас выслеживают, и я рад встретить воина, который держит в руке томагавк и не любит их! Склонен ли брат мой отвести моих детей в свою деревню? Если сиу пойдут по нашей тропе, мои молодые люди помогут ему сразить их. Пауни вгляделся в лицо каждого из пришельцев, преж¬ де чем почел возможным ответить на столь важный во¬ прос. Мужчин он разглядывал недолго и, видимо, был вполне удовлетворен. Но взор его, как и при первой встрече, надолго приковала к себе невиданная красота Инес, такая пленительная и такая новая. Временами взгляд его отрывался от нее, привлеченный более понят¬ ным и все же необычайным очарованием Эллен, но тотчас возвращался к созерцанию существа, которое его непри¬ вычным глазам п пламенному воображению представля¬ лось самим совершенством. Так молодой поэт наделяет неизъяснимой прелестью образы, возникшие в его мозгу. 275