во лжи; но, встретив твердый и спокойный взор траппера, подтвердивший правду его слов, он взял руку старика и мягко положил ее себе на голову в знак уважения к его годам и опыту. — Так зачем же Большие Ножи говорят красным братьям, чтоб они зарыли томагавк,— сказал он,— когда их собственные молодые люди никогда не забывают, что они отважные воины, и часто расходятся после встречи с кровью на руках? — Людей моего племени больше, чем буйволов на рав¬ нинах, чем в воздухе голубей. Между ними часто проис¬ ходят ссоры; но воинов среди них немного. На тропу войны выходят только те, кто отмечены свойствами храб¬ рого, и такие видят много битв. — Это неверно, отец мой ошибся,— возразил Матори п самодовольно улыбнулся, радуясь своей проницательно¬ сти; однако во внимание к годам и заслугам столь старого человека он поспешил любезностью загладить свою рез¬ кость:— Большие Ножи очень мудры, и они мужчины; каждый из них желает быть воином. И они хотят, чтобы краснокожие собирали коренья и сажали кукурузу. Но дакота не родился жить, как женщина; он должен бить в бою пауни и омахов, или он запятнает имя своих отцов. — Владыка жизни смотрит открытыми глазами на своих детей, умирающих в правом бою; но он слеп и уши его не внемлют воплям индейцев, убитых, когда они гра¬ били соседа или причиняли ему другое зло! — Отец мой стар,— сказал Матори и смерил седоволо¬ сого собеседника насмешливым взглядом, показавшим, что вождь тетонов принадлежит к тем, кто позволяет себе на¬ рушать стеснительные правила благовоспитанности и склонен злоупотреблять приобретенной таким образом сво¬ бодой суждения.— Он очень стар; может быть, он уже совершил свой путь в далекие луга и не поленился вернуться назад, чтобы рассказать молодым о том, что он увидел? — Тетон,— возразил траппер, с неожиданной горячно¬ стью ударив о землю прикладом ружья и устремив на ин¬ дейца твердый и ясный взгляд,— я слышал, что есть в моем народе люди, которые изучают великие знахарства, пока не вообразят себя богами; и которые смеются над всякой верой, кроме тщеславной веры в собственную власть. Может быть, это и правда. Это, конечно, правда! 226

— Отец мой стар,— сказал Матори,— может быть, он уже совершил свой путь с далекие луга и вернулся назад, чтобы рассказать молодым о том. что он увидел?

Потому что я сам видел таких. Гчогда человек заперт в го¬ родах и школах один на один со своими безумствами, ему легко вообразить себя превыше Владыки Жизни. Но воин, живущий в доме, где крышей над ним облака, где он в любую минуту может поглядеть на небо и на землю и где каждый день видит могущество Великого Духа, такой человек научается смирению. Вождь дакотов должен быть мудрым, ему не пристало смеяться над тем, что пра¬ вильно. Лукавый Маторп, видя, что его свободомыслие не про¬ извело на старика благоприятного впечатления, поспешил перейти к непосредственному предмету разговора. Ласково положив руку на плечо траппера, он повел его вперед, к роще, пока они не оказались футах в пятидесяти от нее. Здесь он уставил в честное лицо старика пронзительный взор и начал так: — Если мой отец спрятал своих молодых людей в ку¬ старнике, пусть он прикажет им выйти. Ты видишь, что дакота не знает страха. Матори великий вождь! Когда у воина седая голова и он готов отправиться в страну духов, не может его язык быть двойным, как у змеи.
– - Дакота, я не солгал. С тех пор, как Великий дух сделал меня мужчиной, я жил в дремучих лесах или на этих голых равнинах, и не было у меня ни жилья, ни семьи. Я охотник и выхожу на свою тропу один. — У моего отца хороший карабин, пусть он наведет его на кусты и выстрелит. Одну секунду старик колебался, потом медленно при¬ готовился дать это опасное подтверждение правды своих слов: он видел — иначе ему не усыпить подозрений своего коварного собеседника. Пока он клонил дуло, глаза его, хоть и сильно затуманенные и ослабевшие с годами, вгля¬ дывались в смутную мглу за многоцветной листвой кустар¬ ника и наконец сумели различить бурый ствол тоненького деревца. Выбрав его мишенью, он прицелился и выстре¬ лил. Только когда пуля вылетела из дула, руки траппера охватила дрожь; случись это мгновением раньше, он не позволил бы себе произвести столь отчаянный экспери¬ мент. Эхо выстрела стихло. Стрелок ждал с минуту в на¬ пряженной тишине, что сейчас раздастся женский вопль. Потом, когда ветер развеял дым, старик увидел взвив¬ шуюся полосу коры и уверился, что не вовсе лишился своего былого искусства. Поставив ружье прикладом на 228

землю, он опять с невозмутимо спокойным видом повер¬ нулся. к индейцу и спросил: — Мой брат доволен? — Матори — вождь дакотов,— ответил хитрый тетоЕг, положив руку на грудь в знак того, что поверил искрен¬ ности собеседника.— Он знает, что воин, куривший трубку у многих костров совета, покуда волосы его не побелели, не стал бы води1ь дружбу с дурными людьми. Но мой отец, наверное, ездил прежде верхом на копе как богатый вождь бледнолицых, а не странствовал пешком подобно голодному конзе? — Никогда! Ваконда дал мне ноги и дал желание пользоваться ими. Шестьдесят весен и зим я скитался по лесам Америки, десять долгих годов прожил в этих откры¬ тых степях — и не видел нужды обращаться к силе дру¬ гих господних созданий, чтобы они меня переносили с мо¬ ста на место. — Если мой отец так долго жил в сени лесов, зачем он вышел в прерию? Солнце его опалит. Старик печально поглядел вокруг и, вновь повернув¬ шись к тетону, заговорил доверительно: — Весну, и лето, и осень моей жизни я провел среди деревьев. Пришла зима моих дней и застала меня там, где мне было любо жить в тиши и одиночестве — да, в моих честных лесах! Тетон, тогда я спал счастливый: там мой взор проникал сквозь ветви сосен и буков далеко в вы¬ соту, до жилища Великого духа бледнолицых. Если я же¬ лал открыть перед ним свое сердце, когда его огни горели над моей головой, у меня была перед глазами незакрытая дверь. Но меня разбудили топоры лесорубов. Долгое время уши мои ничего не слышали, кроме треска падающих де¬ ревьев. Я сносил это как воин и мужчина; была причина, почему я должен был это сносить; но, когда причины не стало, я надумал идти туда, куда не доносится стук то¬ поров. Большое нужно было мужество, чтобы переломить свои привычки; но я услышал про эти широкие и голые поля и вот пришел сюда, чтоб уйти от любви моего народа к разрушению. Скажи мне, дакота, разве не правильно я поступил? Траппер, умолкнув, положил свои длинные, сухие пальцы на обнаженное плечо вождя и с жалкой улыбкой, в которой торжество странно сочеталось с грустью об утраченном, казалось, ждал похвалы за свою решимость 229

и мужество. Матори, внимательно выслушав, ответил в характерной индейской манере: — Голова моего отца совсем седая; он жил всегда среди мужчин и видел многое. Что он делает — хорошо; что говорит он — мудро. Пусть он скажет теперь: вполне ли он уверен, что он чужой для Больших Ножей, которые ищут по всей прерии своих коней и не могут найти? — Дакота, я сказал правду: я живу один и сторонюсь людей белой кожи, если только... Он вдруг закрыл рот, принужденный к тому самой обидной неожиданностью. Едва эти слова слетели с его языка, кусты у ближнего края зарослей раздвинулись, и те, кого он там укрыл, ради кого наперекор своему прав¬ долюбию кривил душой, вышли на открытую равнину! Все онемели, пораженные этим зрелищем. Но, если Матори и удивился, он не иозволил своему лицу отразить удивление и пригласительно махнул рукой приближавшимся друзьям траппера с напускной любезностью и с улыбкой, которая осветила его темное злое лицо, как луч заходящего солнца пробивает свинцовую тучу, насыщенную электричеством. Он счел, однако, ниже своего достоинства словами или как-нибудь иначе выразить свои намерения — только по¬ дозвал к себе стоявший в отдалении отряд. Индейцы тот¬ час кинулись на зов, готовые повиноваться. Друзья старика между тем приближались. Впереди шел Мидлтон, поддерживая Инес. Она казалась совсем прозрачной, а он нежно поглядывал на ее испуганное лицо, как мог бы при таких обстоятельствах глядеть отец на дочь. Следом за ними Поль вел Эллен. Бортник не сво¬ дил глаз со своей красавицы невесты, однако глядел он исподлобья и так сердито, что был похож не на счастли¬ вого жениха, а скорей на медведя, когда он угрюмо пя¬ тится от охотника. Шествие замыкали Овид и Азинус, причем доктор вел своего друга не менее любовно, чем молодые люди — своих юных спутниц. Натуралист приближался, сильно отстав от двух пер¬ вых пар. Казалось, ноги его не желают ни шагать вперед, ни стоять на месте; таким образом, положение его< было весьма похоже на положение гроба Магомета *, с той лишь разницей, что тот в состоянии покоя удерживало притя- 1 По преданию, гроб Магомета висел в воздухе между двумя огромными магнитами. 230

жение, тогда как здесь действовало скорее отталкивание. Впрочем, сила, действующая сзади, казалось, получила некоторый перевес, и, являя, как мог бы отметить он сам, странное исключение изо всех естественных законов, она с расстоянием не слабела, а, напротив того, возрастала. Так как глаза натуралиста все время смотрели в сторону, про¬ тивоположную той, куда несли его ноги, то те, кто наблю¬ дал за процессией, получили ключ к загадке и поняли, почему друзья траппера вдруг решились оставить своп тайник. В некотором отдалении показалась еще одна группа крепких, хорошо вооруженных людей, которая сейчас оги¬ бала дальний край рощи и осторожно двигалась прямо к месту, где стояли сиу. Так иногда флотилия каперов подбирается через пустыню вод к богатому, но надежно охраняемому каравану торговых судов. Это семья скват¬ тера, или, вернее, те из его семьи, кто был способен носить оружие, вышли в степь с намерением отомстить за свои обиды. Едва завидев пришельцев, Матори со своим отрядом стал медленно отступать от рощи, пока не достиг гребня холма, откуда открывался широкий, ничем не заслоняе¬ мый вид на голую равнину, где появился неприятель. Здесь дакота, видимо, решил остановиться и выждать, ка¬ кой оборот примут события. Несмотря на отступление ин¬ дейцев, увлекших за собой и траппера, Мидлтон продол¬ жал подвигаться вперед и остановился лишь тогда, когда поднялся на тот же гребень и приблизился настолько, что можно было начать переговоры с воинственными сиу. Буш и его семья тоже заняли выгодную позицию, но на изряд¬ ном расстоянии. Три отряда напоминали теперь три эскадры в море, которые осмотрительно легли в дрейф, стараясь, чтобы их не опознали прежде, чем сами они не убедятся, кого из незнакомцев должны считать друзьями, кого врагами. В эту минуту напряженного выжидания Ма¬ тори переводил угрюмый взгляд с одного чужого отряда на другой, быстро и торопливо изучая их. Потом, уничто¬ жающе посмотрев на траппера, вождь сказал со злой из¬ девкой: — Большие Ножи глупцы! Легче захватить кугуара спящим, чем найти слепого дакоту. Или белоголовый ду¬ мал ускакать на коне тетона? Траппер, успевший собраться с мыслями, уже сообра¬ 231

зил, что произошло: очевидно, Мидлтон, увидев, что Иш- маэл их выследил, предпочел довериться гостеприимству дикарей, нежели попасть в руки скваттера. Поэтому ста¬ рик решил подготовить для своих друзей благосклонный прием. Он был убежден, что только этот противоестест¬ венный союз может спасти их жизнь или по меньшей мере сохранить им свободу. — Мой брат выходил когда-нибудь на тропу войны, чтобы сразиться с моим народом? — спокойно снросил он возмущенного вождя, который все еще ждал его ответа. Воин-тетон, как будто несколько остыл, и свирепость па его лице уступила место торжествующей усмешке, когда он широко взмахнул рукой и ответил: — Какое племя, какой народ не чувствовал на себе удара дакотов? Матори — их вождь! — И он считает Больших Ножей женщинами? Или он нашел их мужчинами? Сумрачное лицо индейца отразило борьбу различных чувств, жестоких и бурных. Одну секунду казалось, что одержала верх неугасимая ненависть; но затем в его чер¬ тах проступило выражение более благородное и более по¬ добавшее прославленному воину. Вождь распахнул легкий, покрытый рисунками плащ из оленьей шкуры, и, показав па груди шрам от штыка, он ответил: — Удар был честный: мы сошлись лицом к лицу. — Этого довольно. Брат мой храбрый вождь, и он, ко¬ нечно, мудр. Пусть он посмотрит: разве это воин бледно¬ лицых? Таков был тот, кто нанес рану великому дакоте? Матори посмотрел туда, куда указывала протянутая рука старика, и остановил свой взгляд на поникшей фи¬ гурке Инес. Долго тетон не мог отвести от нее восторжен¬ ный взгляд. Как недавно юный пауни, он, казалось, узрел небесное видение. Но затем, точно укорив себя в забыв¬ чивости, индеец перевел глаза на Эллен, задержал их на ней с более земным восхищением, потом поочередно огля¬ дел их спутников. — Брат мой видит, что мой язык не раздвоен,—про¬ должал траппер, наблюдая за отражавшимся на лице те- тона движением чувств с проницательностью, в которой почти не уступал самому индейцу.— Большие Ножи не посылают на войну своих женщин. Я знаю, дакоты будут курить трубк> с чужеземцами. — Матори — великий вождь, Большие Ножи — его

гости,— сказал тетон и положил руку на грудь с видом горделивой учтивости, которому мог бы позавидовать иной аристократ.— Стрелы моих юношей лежат в колчанах. Траппер подал знак Мидлтону подойти ближе, и через короткое время две группы смешались в одну, причем мужчины обменялись дружеским приветом по этикету вои¬ нов прерии. Но, даже исполняя требования гостеприим¬ ства, дакота ни на миг не упускал из виду вторую, более отдаленную группу белых, как будто все еще подозревал ловушку или ждал дальнейших разъяснений. Старик со своей стороны тоже понимал, что должен объясниться прямее и закрепить уже достигнутый небольшой и до¬ вольно шаткий успех. Всматриваясь в отряд скваттера, все еще стоявший на прежнем месте, и делая вид, будто еще не знает этих людей, он быстро сообразил, что Ишмаэл замыслил немедленное нападение. Исход столкновения на открытой равнине между десятком храбрых пограничных жителей и почти безоружными индейцами, даже если тех поддержат их белые союзники, представлялся ему доста¬ точно сомнительным. Если бы дело касалось его одного, он был бы, пожалуй, не прочь ввязаться в драку; однако старый траппер посчитал, что человеку его лет и его заня¬ тий будет приличней предотвратить столкновение. Его чувства разделяли и Поль и Мидлтон, так как оба они должны были оберегать не только собственную жизнь, но и две другие, более для них драгоценные. Стоя перед труд¬ ным выбором, они принялись совещаться, как бы им вер¬ нее избежать страшных последствий, какие неминуемо повлекла бы за собой первая же враждебная попытка со стороны Бушей. Траппер не забывал, что индейцы с рев¬ нивым вниманием следят за выражением их лиц; поэтому он сделал вид, будто в разговоре с друзьями пытается уяснить, по какой причине эти путешественники могли за¬ браться так далеко в прерию. — Я знаю, что дакоты мудрый и великий народ,— начал наконец старик, снова обратившись к Матори.— Но разве их вождь не знает среди своих братьев ни одного, кто был бы низок? Матори гордо осмотрел свой отряд и на секунду нехотя задержал взгляд на Уюче. — Владыка жизни создал вождей, воинов и женщин,— ответил он, полагая, что охватил все ступени человече¬ ского общества, от наивысшей до самой низкой. 233

— Вот так же и некоторых бледнолицых он создал дурными. Таковы те, кого мой брат видит вдали. — Они всегда ходят на своих ногах, когда хотят чи¬ нить зло? — спросил тетон; но искра торжества в его гла¬ зах выдала, как хорошо он знает, почему бледнолицые не на конях. — Они лишились своих лошадей, но у них еще есть порох, и свинец, и много одеял. — Они носят свои богатства с собой, как жалкие конзы? Или они смелы и оставляют их на женщин, как должны поступать мужчины, когда знают, где найти по¬ терянное? — Видит мой брат синее пятно на краю прерии? Гляди, солнце сегодня коснулось его в последний раз. — Матори не крот. — Это скала; на ней имущество Больших Ножей. Выражение злобной радости озарило темное лицо те- тона. Повернувшись к старику, он, казалось, читал в его душо, точно хотел проверить, не лжет ли тот. Потом он пе¬ ревел глаза на отряд Ишмаэла и сосчитал, сколько в нем людей. — Недостает одного воина,— сказал он. — Видит мой брат сарычей? Там его могила. Видел он кровь на земле прерии? То была его кровь. — Довольно! Матори — мудрый вождь. Посади своих женщин на коней дакотов; мы сами все увидим, наши глаза широко открыты! Траппер не стал тратить лишние слова на объяснения. Зная, как быстры и кратки в своих речах индейцы, он не¬ медля сообщил товарищам, чего добился. Мгновением позже Поль уже вскочил на коня, а у него за спиной устроилась Эллен. Мидлтон немного замешкался, стараясь поудобней усадить Инес. Пока он хлопотал вокруг нее, к коню с другой стороны подошел Матори. Он отдал для гостьи собственного своего скакуна и теперь выказал на¬ мерение занять свое обычное место на его спине. Молодой офицер схватил поводья, и мужчины обменялись быстрым, гневным и высокомерным взглядом. — Никто, кроме меня, не сядет в это седло,— твердо объявил по-английски Мидлтон. — Матори — великий вождь,— возразил тетон. Но ни тот, ни другой не понял с.мысла сказанных ему слов. 234