кошелек Бёрча, она ни разу не обнаружила ни одной мо¬ неты с изображением Людовика 1 между хорошо знако¬ мыми ей монетами с портретом Георга III. Словом, тай¬ ный клад разносчика со всей очевидностью доказывал, что его запасы золота получены от англичан. Американцы часто наблюдали за домом Бёрча с целью арестовать его, но всегда безуспешно; тот, кого подо¬ зревали в шпионаже, тайными путями узнавал об их на¬ мерениях и неизменно разрушал их планы. Однажды, когда сильный отряд континентальной армии целое лето стоял на постое в деревне Четыре Угла, сам Вашингтон распорядился денно и нощно не спускать глаз с дверей дома Бёрча. Приказ исполнялся в точности, но за все это время разносчик ни разу не появился; отряд отозвали, и на следующий день Бёрч вернулся домой. Вследствие по¬ дозрительной репутации сына постоянно беспокоили н отца. Однако, несмотря на самую тщательную слежку за стариком, к нему невозможно было придраться, а его имущество было столь ничтожно, что так называемые «патриоты» сдерживали свой пыл — не стоило усердство¬ вать ради конфискации или покупки таких жалких вла¬ дений. Старость и печали грозили в любой час избавить отца Гарви Бёрча от дальнейших преследований; масло иссякло в светильнике его жизни. Горестно расставались в последний раз отец и сын, но они покорились тому, что оба считали своим долгом. Старик скрывал от соседей, что дни его сочтены, и все еще надеялся увидеться с сы¬ ном перед смертью. Волнения минувшего дня и все уси¬ ливающийся страх, что Гарви опоздает, приблизили событие, которое старику хотелось отдалить. Ночью ему стало так плохо, что Кэти Хейнс испугалась и отправила случайно забежавшего к ним во время боя мальчика к мистеру Уортону с просьбой прислать кого-нибудь побыть с ней. Отпустить можно было только Цезаря. Отзывчи¬ вая мисс Пейтон нагрузила слугу съестными припасами и подкрепляющими сердце снадобьями и отправила его на помощь Кэти. Впрочем, умирающему старику не были уже нужны лекарства, и, казалось, его волновало лишь желание повидаться с сыном. Шум, сопровождавший погоню за Бёрчем, был слышен в доме, но никто из нахо¬ 1 JI ю д о в и к — французский король Людовик XVI (1774— 1792). 525

дившихся там не догадывался о его причине; Кэти п Цезарь знали, что отряд американской кавалерии ото¬ шел к югу, и вообразили теперь, будто он возвращается на свою прежнюю стоянку. Они слышали, как кавале¬ ристы медленно проехали мимо, однако экономка, уступив благоразумным наставлениям негра, сдержала свое любопытство и не вышла из дома. Старик лежал с за¬ крытыми глазами; Кэти и Цезарь думали, что он спит. В доме Бёрча были две большие и две маленькие ком¬ наты. Одна большая комната служила кухней и гостиной, во второй лежал больной старик. Одна маленькая была святилищем Кэти, во второй хранилась провизия. В центре дома высилась огромная кирпичная печь, разделявшая большие комнаты, и в каждой из них был соответствую¬ щих размеров очаг. В то время, о котором мы ведем рас¬ сказ, яркий огонь горел в очаге на кухне, а возле его гро¬ мадной пасти сидели Цезарь и Кэти. Африканец внушал экономке, что нужно быть осторожным, и рассуждал о том, как опасно праздное любопытство. — Лучше не искушать сатану,— сказал Цезарь и так закатил глаза, что белки заблестели в отсвете пламени.— Я сам раз чуть не потерял ухо из-за маленького любо¬ пытства; от него много несчастий. Если бы не любопыт¬ ство, белые люди не ехали бы в Африку, а черные жили бы у себя дома... Скорей бы Гарви пришел! — Очень неуважительно с его стороны не быть дома в такое время,— строго сказала Кэти.— А что, если отец за¬ хочет в последние минуты составить завещание — кто на¬ пишет ему такую важную, серьезную бумагу? Гарви очень неуважительный и пустой человек. — А может, он уже написал эту бумагу? — Ничего удивительного, если и написал,— ответила экономка: — ведь он целые дни смотрит в библию. — Очень хорошая книга,— торжественным тоном за¬ явил негр.— Мисс Фании читает ее Дине. — Ты прав, Цезарь, библия — самая лучшая книга! У того, кто читает ее так часто, как отец Гарви, навер¬ ное есть на то особые причины. Это понятно всякому здравомыслящему человеку. Кэти поднялась со стула, тихонько прокралась к ко¬ моду в комнате больного старика, вынула из ящика тя¬ желую библию в толстом переплете с массивными мед¬ ными застежками и вернулась к Цезарю. Книгу быстро

раскрыли и принялись перелистывать. Кэти не была боль¬ шим грамотеем, а Цезарь и вовсе но знал букв. Экономка некоторое время разыскивала слово «Матфей», а когда нашла, с гордостью показала его внимательно следившвхму за ней Цезарю. — Хорошо, теперь читай по порядку,— сказал негр, глядя через плечо домоправительницы и держа длинную тонкую свечу из желтого сала так, чтобы ее слабый свет падал на книгу. — Ладно, но придется начать с самого начала,— ото¬ звалась Кэти, аккуратно перелистывая страницы в обрат¬ ную сторону. Наконец, перевернув две сразу, она нашла густо исписанный лист.— Вот,— сказала Кэти, задрожав от нетерпения,— вот эти слова. Я ничего бы не пожалела, лишь бы узнать, кому он завещал большие серебряные пряжки для башмаков... — Читай,— коротко сказал Цезарь. — «...и черный ореховый комод...» Гарви не нужна та¬ кая мебель, раз он не женится... — Почему не нужна? Ведь была же она нужна отцу. — ...и шесть серебряных столовых ложек... Гарви всегда ест оловянной ложкой! — Может, он это здесь все сказал без многих слов,— заметил многозначительно Цезарь, указывая кривым тем¬ ным пальцем на раскрытую страницу. Итак, последовав совету Цезаря и побуждаемая собст¬ венным любопытством, Кэти принялась за чтение. Стре¬ мясь скорее добраться до наиболее интересной для нее части, она начала сразу с середины: — «Честер Бёрч, родившийся сентября первого, 1755 года»,— прочитала Кэти с запинками, не делавшими большой чести ее учености. — Так что он ему дает? — «Абигайл Бёрч, родилась июля двенадцатого, 1757 года»,— тем же тоном продолжала экономка. — Ей, верно, отдает ложки. — «Июня первого, 1760 года. В этот страшный день кара разгневанного бога поразила мой дом...» Мучительный стон, донесшийся из соседней комнаты, заставил Кэти невольно закрыть книгу, а Цезарь задро¬ жал от испуга. Никто из них не решился пойти взглянуть на больного, но оба слышали, что он по-прежнему тя¬ жело дышит. Все же Кэти не отваживалась снова открыть 527

библию и, осторожно защелкнув застежки, молча поло¬ жила книгу на стол. Цезарь опять уселся в кресло и, сму¬ щенно оглядевшись вокруг, заметил: — Видно, пришел его час. — Нет,— торжественно сказала Кэти,— он проживет до прилива или пока не запоет первый петух. — Бедняга! — продолжал негр, придвигаясь еще бли¬ же к огню.— Я надеюсь, он будет лежать тихо, когда умрет. — Нисколько не удивлюсь, если наоборот: говорят, человек, беспокойный при жизни, не знает покоя и в гробу. — Джонни Бёрч по-своему очень хороший человек. Все не могут быть священниками; если все будут свя¬ щенниками, кто же будет паствой? — Ах, Цезарь, только тот хорош, кто поступает хо¬ рошо! Ну скажи, для чего зарывать честно нажитое зо¬ лото в землю? — Господи! Верно, для того, чтобы скиннеры его не нашли. Но, если он знает, где золото, почему он его не выкопает? — Должно быть, на это есть причины, но тебе их не понять,— ответила Кэти и придвинула стул, чтобы ее платье прикрыло магический кирпич, под которым втайне хранил свое богатство Бёрч; не удержавшись, чтобы не сказать о своем секрете, хоть ей и не хотелось выдавать его, Кэти добавила: — Шероховатое снаружи часто содержит гладкое внутри. Не сумев проникнуть в скрытый смысл этой загадки, Цезарь огляделся по сторонам, и вдруг его блуждающие глаза остановились и зубы застучали от страха. Кэти тотчас заметила, как изменилось лицо негра, и, повернув¬ шись, увидела, что на пороге стоит разносчик. — Он жив? — спросил Бёрч дрожащим голосом, ви¬ димо страшась услышать ответ. — Жив,—ответила Кэти и, проворно поднявшись, услужливо предложила свой стул.— Он не умрет до рас¬ света или пока не кончится прилив. Разносчик ничего не замечал. Услышав, что отец жив, он на цыпочках прошел в комнату умирающего. Отца и сына связывали далеко не обычные узы. Друг для друга они были самыми дорогими в мире людьми. Если бы эко¬ номка прочитала еще несколько слов, написанных на ли- 528 17

стке, она узнала бы печальную историю их несчастий. Одним ударом они лишились близких и достатка, и с того дня, где бы они ни были, за ними по пятам следовали горе и. гонения. Подойдя к постели, Гарви наклонился над больным и, задыхаясь от волнения, прошептал ему на ухо: — Вы узнаете меня, отец? Старик медленно открыл глаза, и довольная улыбка мелькнула на его бледном лице; по контрасту с ней пе¬ чать смерти казалась особенно ужасной. Разносчик под¬ нес к запекшимся губам отца укрепляющее лекарство, ко¬ торое он принес с собой, и на несколько минут к больному вернулись силы. Он заговорил, медленно и с трудом. Лю¬ бопытство сковало Кэти уста, на Цезаря такое же дейст¬ вие произвел благоговейный страх, а Гарви едва дышал, прислушиваясь к словам отлетающей души. — Сын мой...— глухо произнес старик.— Скоро, дитя мое, ты останешься в одиночестве. Я хорошо тебя знаю и предвижу,' что ты будешь странником всю свою жизнь. Надломленный тростник может уцелеть, но никогда не выпрямится. В тебе самом те качества, которые поведут тебя по верному пути; продолжай, Гарви, так, как ты на¬ чал, ибо нельзя пренебрегать своим долгом и... Шум в соседней комнате прервал слова умирающего, и встревоженный разносчик поспешил узнать, в чем дело; следом за ним пошли Кэти и Цезарь. Один лишь взгляд, брошенный на фигуру, показавшуюся в дверях, со всей очевидностью сказал Гарви, зачем явился этот человек и какая участь ожидает теперь его самого. Пришелец был не стар годами, но черты его лица изобличали душу, мно¬ гие годы одержимую дурными страстями. На нем было платье из самой убогой материи и до того изодранное, что, казалось, он намеренно хотел выглядеть бедняком. Волосы его поседели раньше времени, а запавшие угрю¬ мые глаза бегали по сторонам, уклоняясь от встречи со смелым, честным взором. Резкие и беспокойные движения, вся его манера держаться свидетельствовали о низменной натуре, вызывали отвращение у окружающих и были во вред ему самому. Это был хорошо известный вожак одной из мародерских банд, которые рыскали по графству и, прикидываясь патриотами, совершали множество преступ¬ лений, начиная с мелких краж и кончая убийствами. За ним стояло еще несколько человек, одетых не лучше его; 18 йннпмор Купер. Том III 529

их лица выражали полное равнодушие и тупую бесчувст¬ венность. У всех были мушкеты со штыками — обычное снаряжение солдат-пехотинцев. Гарви знал, что сопротив¬ ляться бесполезно, и спокойно подчинился мародерам. В один миг с него и с Цезаря содрали приличное платье, а взамен дали лохмотья, снятые с двух самых гнусных бандитов. Разносчика и негра поставили в разные углы комнаты и, угрожая мушкетами, приказали отвечать правду на все вопросы. — Где твой тюк? — прежде всего спросили разнос¬ чика. — Послушайте,— дрожа от волнения, проговорил Бёрч,— в комнате рядом лежит мой отец, он умирает. Поз¬ вольте мне пойти к нему принять его благословение и закрыть ему глаза, и вы получите все, да — все. — Отвечай на вопросы, или мушкет отправит тебя туда, куда собирается этот выживший из ума старик! Где твой тюк? — Я ничего не скажу, пока меня не пустят к отцу,— твердо сказал разносчик. Мучитель со злобой поднял руку, готовясь привести свою угрозу в исполнение, но один из дружков остановил его: — Что ты делаешь! Ты забыл о награде? Скажи, где твое добро, Бёрч, и мы отпустим тебя к отцу. Бёрч тотчас же повиновался, и одного мародера по¬ слали за добычей. Тот вскоре вернулся и, бросив на иол тюк, заявил, что он легок, как перышко. — Ага,— крикнул вожак,— а где золото, вырученное за товары, которые в нем находились? Отдай нам золото, мистер Бёрч; мы знаем, что оно у тебя есть, не станешь же ты брать никчемные бумажные деньги. — Вы нарушаете свое обещание,— сказал Бёрч. — Давай золото! — свирепо рявкнул главарь и прижал к груди разносчика штык с такой силой, что из нее брыз¬ нула кровь. В эту минуту из соседней комнаты донесся легкий шум, и Гарви умоляюще воскликнул: — Пустите меня... пустите меня к отцу, я вам все отдам! — Клянусь, я отпущу тебя, если ты отдашь золото,— сказал скиннер. — Вот, берите этот мусор,— крикнул Бёрч, бросая ко¬ 530

шелек, который он умудрился спрятать, несмотря на то что сменил одежду. Разбойник с дьявольским смехом поднял кошель с пола. — Ага, только с отцом ты увидишься на небесах! — Чудовище, неужели у тебя нет никаких чувств, ни веры, ни совести! — Послушать его, так не подумаешь, что веревка уже была у него на шее,— смеясь, вмешался один из маро¬ деров. — Можете не беспокоиться, мистер Бёрч, если старик и тронется в путь на несколько часов раньше, вы после¬ дуете за ним не позднее, чем завтра в полдень. Эти безжалостные слова не произвели впечатления на Бёрча. Затаив дыхание, он прислушивался к каждому звуку в комнате отца. Наконец оп услышал свое имя, про¬ изнесенное глухим, прерывающимся голосом. Больше Бёрч не мог выдержать и закричал: — Отец! Тсс!.. Отец!.. Я иду! Я иду!.. Он метнулся, оттолкнув караулившего его скиннера, но тотчас же другой бандит пригвоздил его к стенке. По счастью, быстрое движение спасло разносчика от грозив¬ шего ему смертью удара — штык проткнул только его платье. — Нет, мистер Бёрч,— сказал скиннер,— мы слишком хорошо знаем, какой ты ловкий мошенник, и не пустим тебя. Золото, где твое золото? — Оно у вас,— ответил разносчик, судорожно пыта¬ ясь освободиться. — Да, кошелек у нас, но у тебя есть еще деньги. Ко¬ роль Георг щедро платит, а ты оказал ему немало цен¬ ных услуг. Где твой клад? Не отдашь — не видать тебе отца! — Поднимите камень, на котором стоит эта женщи¬ на,— порывисто крикнул разносчик,— поднимите камень! — Он бредит, он бредит! — завопила Кэти, невольно ступив ногой на другой камень. Его тут же вытащили, но под ним была лишь земля. — Он бредит, вы свели его с ума! — вся дрожа, при¬ читала экономка.—Станет ли такой разумный человек, как Бёрч, прятать золото под очагом. — Замолчи ты, глупая женщина! — крикнул Гарви.— Поднимите камень в углу, и вы найдете для себя богат¬ ство, а меня сделаете нищим. 531

— И все будут вас презирать,— горько заметила Кэти.—Разносчик без товара и денег — презренный че¬ ловек. — Себе на веревку ему хватит,— сказал скиннер. Не мешкая долго, он послушался Гарви и вскоре вытащил из тайника немалый запас английских гиней.- Деньги живо высыпали в мешок, не обращая внимания на жалобы Кэти, уверявшей, что ей не заплачено жало¬ ванье и что по праву хотя бы десять гиней принадлежат ей. Очень довольные богатой добычей, которая превзошла все их ожидания, бандиты собрались уйти и решили за¬ брать с собою разносчика, чтобы сдать его американским' войскам и потребовать за это обещанную награду. Все было готово, и они уже хотели потащить Бёрча силой, ибо он отказался двинуться с места, как вдруг перед ними выросла фигура, испугавшая даже самых храбрых. Крики сына подняли старика с постели, и, еле держась на ногах, он вышел из своей комнаты. Он закутался в простыню, глаза его были неподвижны, щеки ввалились — казалось, это явился выходец с того света. Даже Кэти и Цезарь подумали, что видят дух старого Бёрча; они опрометью бросились вон из дома, а следом за ними ринулись и перепуганные скиннеры. Возбуждение, придавшее силы умирающему, быстро прошло, и сын, подхватив его на руки, понес обратно в постель. Наступившая реакция ускорила конец. Остекленевшие глаза старика смотрели на сына, губы шевелились, но голоса его не было слышно. Гарви наклонился и вместе с последним вздохом принял от отца предсмертное благо¬ словение. Впоследствии жизнь разносчика почти всегда бывала отравлена нуждой и несправедливостью; однако самые жестокие страдания и злоключения, бедность и кле¬ вета, постоянно преследовавшие его, не вытеснили воспо¬ минания об этом благословении; оно озаряло своим светом картины прошлого, утешало в самые горестные минуты отчаяния; оно поддерживало надежду на лучшее будущее и укрепляло в Гарви сознание, что он преданно и верно выполнил священный долг сыновней любви. Цезарь и Кэти бежали так стремительно, что им было не до размышлений. Впрочем, они вскоре инстинктивно отстали от скиннеров. Остановившись, экономка торже¬ ственным тоном сказала: 532